Убийца Богов

Француз Михаил

— Не доверяешь нам?

— Естественно, — не стал я отрицать очевидного.

— Досадно, но в чем-то ты прав. Боги ведь тоже разные, как и люди. Всех одной меркой нельзя мерить. Также и доверять или не доверять всем тоже нельзя.

— Рад, что ты не обижаешься, — ответил я.

— Пойдешь вечером гулять? — вдруг поинтересовалась она.

— А не боишься? — внимательно посмотрел ей в глаза я. — Моя выдержка не безгранична. Раздразнить ты меня уже очень сильно раздразнила… Если я все же не удержусь, ведь ты же не отобьешься.

При этом рискуешь стать смертной насовсем. Перестать быть богиней. Остаться в этом плотном теле.

— Ну, — протянула она. — Я не буду тебя дразнить… Так уж сильно.

— Дело твое. Я предупредил. Но за еду спасибо, — сказал я, отряхивая руки.

— На здоровье, — мягко сказала она, убирая посуду обратно в платок. — Пойду я.

Ладора встала со скамьи и, чмокнув меня в другую щеку, пошла в сторону леса. Неспешно пошла, словно лебедь по воде поплыла, ровная, статная, женственная, желанная. Взгляды мужиков, за столом сидящих, так к ней и прилипли. То тут, то там послышались подзатыльники, а кое-где и пощечины… Богиня — что тут попишешь.

Глава 28

Вечером я медленно шел из деревни в сторону леса. Солнце еще не скрылось за горизонтом, только опускалось к нему. Весенняя зябкость, цветущие вишни, еще совсем меленькая трава, пробивающаяся из земли… Чистый прохладный воздух.

Нож я оставил дома, помня о реакции богини на него. В конце концов, если что-то случится, то сам я оружие хоть с ножом, хоть без ножа. Боевая эффективность от его отсутствия не снизится ни на каплю. Так к чему действовать на нервы?

На опушке, освещенная лучами опускающегося солнца, шла Ладора. Сегодня сарафан был синий, в цветах. К тому же он был «современного» для меня вида. Всего на ладонь ниже колен. Руки также оставались открыты чуть ниже плеч. Венка на голове не было. Волосы были заплетены в «дракончика» сходящегося сзади в одну толстую косу. На ногах ее были изящные синие же босоножки.

Я остановился и с удовольствием любовался тем, как она идет-плывет по опушке в лучах заходящего солнца. Зрелище было завораживающим.

— Здравствуй, Логин, — поприветствовала она меня, подойдя.

— Здравствуй Ладора, — ответил ей я. — Ты ведь говорила, что мой Мир Закрытый?

— Мир Закрытый, а вот голова твоей подруги — книга открытая, — улыбнулась богиня. — Я полюбопытствовала, что носят девушки у вас. Вот такое платье мне понравилось, — она отошла на шаг и прокрутилась вокруг своей оси, заставив подол взлететь в воздух и обнажить ножки почти до середины бедер. — Мне идет? — спросила она, останавливаясь.

— Очень, — честно признал я очевидное. — Любоваться тобой можно вечность.

— Только любоваться? — лукаво стрельнула она глазами.

— Ты обещала не дразнить, — укоризненно заметил я, делая шаг вперед и опуская ладони на ее талию.

Она мгновенно, словно бы потухла в моем восприятии. Нет, не стала от этого менее красивой, но…

Я ведь уже

писал, что вижу магию? Так вот, божественную силу я тоже вижу. Описать это трудно, но… просто вижу. И у Ладоры эта сила выглядела, словно струящийся, неяркий, медленный, теплый солнечный свет, струящийся через все ее тело, пронизывающий каждую ее клеточку и как бы вплетающийся в окружающий мир. Гармонично и естественно. При этом сила эта не ослепляла. Не мешала видеть в богине женщину. Кстати, Благословение ее на Верии я тоже отчетливо видел.

Сумбурно наверное я описываю, но уж как могу. Точнее, как уж вижу. Это сложно…

Так вот, стоило моим рукам прикоснуться к ней, как ее свет погас. Дыхание ее сбилось, словно от погружения в ледяную воду, а по телу прошла дрожь.

— Сильно… Обещала не дразнить сильно. Совсем не дразнить — не обещала…

Я взялся за ее талию основательнее, по-хозяйски. Руки медленно поползли по соблазнительным изгибам ее тела вверх.

— А я предупреждал, что сильно и не требуется. Достаточно малейшей искры, даже намека на искру, чтобы воспламенить пороховые склады похоти и страсти во мне, — промурчал я, пока ладони медленно ползли вверх, а руки одновременно с этим притягивали ее ко мне, прижимая тело к телу.

— Мне страшно, — сказала она. — Я не чувствую мира вокруг. Ничего не чувствую, только тебя и свое тело. Это пугает. Очень страшно.

— Мне отпустить тебя? — спросил я. Она закусила в волнении нижнюю губу и отрицательно повела головой из стороны в сторону. Ее руки опустились мне на грудь.

Я прижал Ладору крепче и приблизил свое лицо к ее лицу. Дыхание богини было частым и поверхностным. Вот только страсти в нем не было. Это был страх, сдерживаемый, с которым она боролась, но это был именно страх.

Но я все равно прикоснулся своими губами к ее губам. Она нежно ответила на поцелуй, но все тело ее словно закостенело, заледенело… Сердце в ее груди бешенно трепыхалось испуганным воробушком.

Еще полминуты и ладони ее уперлись в меня, судорожно отталкивая, словно я потянул ее под воду и ей не хватало воздуха, без которого она задыхалась.

Я с сожалением разорвал поцелуй и развел руки в стороны, отпуская богиню на волю. Ломать прекрасную бабочку в угоду своему эгоизму, превращая ее в пожухлый, мертвый серый листик, не по мне.

Да и какое удовольствие, когда твои прикосновения доставляют не наслаждение, а лишь страх и возможно боль?

Стоило Ладоре отпрыгнуть, как свет вновь вспыхнул, причем даже ярче, чем до этого. Женщина судорожно вздохнула-простонала, по телу ее пробежала дрожь, но в этот раз дрожь удовольствия.

Улыбка вернулась на ее лицо. Счастливая и светлая. Правда, через пару мгновений, ставшая виноватой.

— Прости, Логин, — опустила голову она. — Не могу. Хочу, но не могу. Это слишком страшно — не быть собой. И я, словно задыхаюсь, словно еще немного, и умру в твоих руках. Это жутко…