Убийца по прозвищу Англичанин
Шрифт:
– Надеюсь, вы не слишком долго меня ждали. Я дала строгие указания Карлосу и Марии не прерывать меня, когда я репетирую.
– Вы доставили мне удовольствие. Вы играете необыкновенно хорошо.
– Вообще-то это было не так, но вы очень любезны, говоря такое.
– Я однажды был на вашем выступлении. В Брюсселе, несколько лет назад. Это был вечер Чайковского, если не ошибаюсь. Вы потрясли меня тогда.
– Теперь я не могу даже коснуться этих пьес. – Она потерла рубцы на левой руке. Это казалось непроизвольным жестом. Потом положила руку на колени
– Трудно сказать.
– Вам известно что-то такое, чего не знает цюрихская полиция?
– Тоже трудно сказать.
– Прежде чем вы расскажете мне то, что вы знаете, надеюсь, вы не станете возражать, если я сначала задам вам один вопрос.
– Нет, конечно, нет.
– Кто вы?
– В данном случае я представляю правительство Израиля.
– В каком именно случае?
– В связи со смертью вашего отца.
– А каким образом смерть моего отца может интересовать правительство Израиля?
– Потоку что это я обнаружил тело вашего отца.
– Детективы в Цюрихе сказали, что тело моего отца было обнаружено реставратором, приехавшим почистить Рафаэля.
– Это правда.
– Так вы и есть реставратор?
– Да.
– И вы работаете на правительство Израиля?
– В данном деле.
Он видел, как она пытается установить связь.
– Извините меня, мистер Аллон, но я только что закончила восьмичасовую репетицию. Возможно, у меня плохо работает голова. Пожалуй, лучше будет, если вы начнете с начала.
Габриель рассказал ей то, что сообщил ему Шамрон в Цюрихе. Что ее отец связался с израильским правительством и попросил о тайной встрече. Что он не сказал, почему хочет встретиться. Что Габриеля послали в Цюрих увидеться с ним и что к тому времени, когда он туда прибыл, ее отец был уже мертв. Анна Рольфе бесстрастно выслушала его, перебирая пальцами волосы.
– И что вам нужно от меня, мистер Аллон? – осведомилась она.
– Я хочу выяснить, не знаете ли вы, почему ваш отец хотел с нами встретиться.
– Мой отец был банкиром, мистер Аллон. Швейцарским банкиром. В его жизни – личной и профессиональной – было много такого, чем он не делился со мной. Если вы прочли этот материал в газете, то знаете, что мы с ним не были особенно близки и что он никогда не говорил со мной о своей работе.
– Совсем ничего?
Она пропустила этот вопрос мимо ушей и спросила:
– Кто это – «мы»?
– О чем вы?
– Вы сказали, мой отец хотел встретиться с «нами». Кто это – «мы»? На кого вы работаете?
– Я работаю на небольшое агентство, связанное с министерством обороны.
– Министерством обороны?
– Да.
– Значит, вы – шпион?
– Нет, я не шпион.
– Это вы убили моего отца?
– Мисс Рольфе, прошу вас. Я приехал сюда искать у вас помощи, а не играть в игры.
– Пусть в протоколе будет записано, что ответчик не ответил
– Я не убивал вашего отца, но хотел бы знать, кто это сделал. И если бы я знал, почему он хотел с нами встретиться, возможно, это дало бы некоторые ответы.
Она повернулась лицом к океану.
– Значит, вы думаете, что его убили из-за того, что он мог вам сказать?
– Похоже, что так. – Габриель дал молчанию установиться между ними. Потом спросил: – Вы знаете, почему ваш отец хотел говорить с нами?
– По-моему, могу догадываться.
– И вы мне скажете?
– Это зависит…
– От чего?
– От того, решу ли я втянуть вас и правительство Израиля в личные дела моей семьи.
– Могу вас заверить, что мы будем действовать с величайшей осмотрительностью.
– Вы говорите очень похоже на швейцарского банкира, мистер Аллон, впрочем, я полагаю, вы и не слишком отличаетесь от него. – Зеленые глаза остановились на нем, но не выдавали ничего из ее намерений. – Мне нужно время, чтобы обдумать ваше предложение.
– Я понимаю.
– В селении на площади есть кафе. Оно принадлежит человеку по имени Мануэль. У него есть комната для гостей наверху. Ничего особенного, но ночь там вы проведете вполне удобно. Я сообщу вам утром о моем решении.
10
Штутгарт. Цюрих
На следующий день после полудня они отправились в Лиссабонский аэропорт. Анна Рольфе настояла на том, чтобы лететь первым классом. Габриель, путешествовавший за счет скуповатого Шамрона, был вынужден довольствоваться экономическим. Он проследовал за Анной по Лиссабонскому аэропорту, чтобы убедиться, что никто за ней не следит. Когда она уже подходила к выходу на поле, какая-то женщина, задыхаясь, подскочила к ней и сунула бумажку для автографа. Анна выполнила ее просьбу, улыбнулась и пошла к самолету. Через пять минут за ней последовал Габриель. Когда он проходил мимо ее кресла, она потягивала шампанское. А Габриель прошел в хвост самолета, где его ожидало среднее место в двадцать третьем ряду. У него все еще болела спина после бессонной ночи, проведенной на отвратительной кровати сеньора Мануэля.
Предупреждение Герхардта Петерсона не ступать на швейцарскую землю все еще звучало в ушах Габриеля, поэтому, вместо того, чтобы лететь прямо в Цюрих, они отправились сначала в Штутгарт. Там они держались такого же распорядка: Анна первой вышла из самолета, Габриель следовал за ней по терминалу к прилавку аренды машин. Она взяла ключи и бумаги на маленький «мерседес» и поехала на автобусе к стоянке. А Габриель на такси поехал в ближайший отель и стал ждать в баре. Через двадцать минут он вышел на улицу и обнаружил Анну, сидевшую в машине на подъездной дороге. Она проехала немного по темным улицам, затем остановила машину и поменялась с Габриелем местами. Габриель свернул на шоссе и поехал на юг. До Цюриха было сто миль. Анна откинула пассажирское сиденье, свернула свое пальто, сделав из него подушку, и положила себе под голову.