Убийца с маникюром
Шрифт:
– Ну, во-первых, он не «мусор»… А во-вторых, это мой «мусор». И ты не должна была заниматься с ним любовью без меня.
– Извини.
Артем потер себе виски пальцами. В квартире не было скрытых видеокамер, и он не мог видеть выражений лиц, с которыми говорили между собой девушки. И даже хорошо, что он избавлен был видеть, как они куражатся над ним, строят ему гримасы. Судя по всему, Агния догадалась, что квартира взята на прослушку, поэтому и устроила этот «радиоспектакль».
Два стальных шарика с легким стуком перекатывались в сжатой ладони подполковника Штохина.
– Думаешь,
– Но ведь она же не делает ничего подозрительного.
– Ну, может, она исполнила заказ, и должно пройти время, пока ей дадут новую отмашку.
Поздно уже, первый час ночи, но Штохин легко согласился встретиться с ним. К назначенному месту он подъехал на своей машине, и Артем не заставил себя ждать.
– Кто ей поручит задание? Как? Ее компьютер у вас под контролем?
– И телефон, и домашние компьютеры… Все под контролем, но никаких движений. И сигнал предупреждения она не получала…
– Вы уверены, что у вас под контролем все ее компьютеры и линии связи?
– Ну, во всем нельзя быть уверенным… Почему ты так уверен, что Родичевой все известно?
– Я не уверен, я всего лишь предположил. Агния могла и не передать ей предупреждения.
– Кто такая Агния?
– Моя любовница.
– Что-то я не понимаю.
– Я сам себя не понимаю. Я сразу должен был обо всем догадаться…
– Давай, с этого «сразу» и начни…
Штохин заерзал в кресле, устраиваясь поудобней. Дает понять, что ему интересно все и поэтому он готов очень внимательно слушать.
– Осенью позапрошлого года был убит некий Симонян Артур Георгиевич, предприниматель, владелец торговых павильонов на строительном рынке. Проблемы у него с конкурентами были, угрожали ему. Но убили его с ограблением. Он машину в гараж поставил, домой шел, но так и не дошел. Я на убийцу вышел. Этот человек уже привлекался за ограбление, поэтому я даже не стал рассматривать версию о заказном убийстве. Я его за убийство с ограблением арестовал. Пришел к нему домой, уложил, упаковал… А дома у него девушка была. Я ее за проститутку принял. Она стала утверждать, что это не так, тогда я подумал, что у нее дома может быть спрятано награбленное. Ну, поехали мы к ней домой, а там взрывчатка, толовые шашки. Она стала рассказывать, что какой-то военный с ней жил, он эти шашки, дескать, ей и принес. Закрыли ее, осудили, считай, на год. А потом она появляется. Ко мне в машину подсела, так, мол, и так, влюбилась я в тебя, майор. Так влюбилась, что и переночевать негде… А я чую, что неспроста все это. Но все-таки пригрел ее у себя на груди… А в это время мы уже закрыли Родичеву за убийство Никольской. Я тогда и не догадался совместить эти два факта, хотя и должен был… Агния от меня ушла, три дня ее где-то черти носили. А потом явилась – не запылилась. Как раз в тот день, когда на Глеба Никольского покушались… А ведь должна была запылиться. Если это она в Глеба стреляла…
– Почему она должна была в него стрелять? – нахмурился Штохин.
– Потому что Родичева в тюрьме находилась, и ее нужно было оттуда вытаскивать… Агния от меня ушла, полгода где-то пропадала. А потом вернулась. Жить не могу, все такое… А мы как раз Родичеву в разработку взяли. И снова я не догадался связать факты… Агния умеет дуру включать, мелет языком, несет всякую чушь, поэтому всерьез ее трудно воспринимать.
– Хочешь сказать, что это Агния завербовала Родичеву?
– Да, как она до этого завербовала Горбатова. Горбатов Симоняна завалил, Агния пришла к нему, возможно, за отчетом, а тут мы с Карповым нагрянули… Мне бы догадаться, что убийство это заказное было, да связать это с найденной взрывчаткой…
– И на «мокруху» бывает проруха.
– Если бы только это… Горбатов не дожил до суда. Руки на себя наложил. Но теперь я уверен, что кто-то помог ему это сделать. И не исключено, что с подачи Костюшиной…
– Не исключено, – в раздумье кивнул Штохин.
– Я так думаю, что это Костюшина подбила Родичеву на убийство Никольской.
– Думаешь, заказ на нее был?
– На кого? На Никольскую? Да нет, скорее всего, Костюшина хотела Родичеву кровью повязать, чтобы потом завербовать ее. И завербовала. А потом еще и в Никольского выстрелила. Или сама это сделала, или кто-то из ее обоймы постарался. Смерть Никольского никто не заказывал, поэтому снайпер промахнулся…
– Снайпер промахнулся, а Родичева все равно из тюрьмы вышла, – вслух подумал подполковник.
– Сначала вышла из тюрьмы, затем вышла замуж за Никольского. Что называется, хорошо устроилась.
– Да, лучше некуда.
– Только должок перед Костюшиной остался.
– И она его отработала… Расстрелять тебя, Артем, надо. А потом наградить. Посмертно. Хорошо ты логический ряд выстроил, убедительно. Но если бы ты раньше обо всем этом догадался, то, возможно, ресторатор Караваев остался бы жив…
– Так его же не Костюшина заказала. Его ей заказали. И она исполнила. Если бы ее не было, заказали кому-нибудь другому…
– Что ж, расстреливать тебя не будем… – скупо улыбнулся Штохин.
Козырев мог предложить другой повод для расстрела. Он уже понимал, почему одна-единственная бутылка виски не только развязала ему язык, но и сподвигла на так называемый грех с Агнией и Дашей. Костюшина подмешала в напиток что-то наркотическое, поэтому он и рассказал ей все, что знал про Киру Родичеву. И про нее саму рассказал. На сказку действительность переложил, не догадываясь, что «добрая фея» сидит рядом… Но этот грех Артем решил утаить. Ведь он фактически разрушил план Штохина, и тот мог бы расстрелять его за это на месте. Моральный расстрел – процесс малоприятный, и лучше под него не попадать.
– И награждать тоже.
– Ты сказал, что Родичева знает про наше к ней внимание.
– Костюшина знает.
– С чего ты это взял? Ну да, она же к тебе пришла после того, как мы Родичеву в разработку взяли… А откуда она узнала?
– Я бы очень хотел об этом с ней поговорить, – развел руками Артем. – Но я боялся ее вспугнуть.
– Это правильно, сначала надо со мной посоветоваться…
– Но я, кажется, все-таки ее спугнул.
Козырев рассказал про Дашу, про то, как пришел к ней домой, навел, что называется, шороху и установил «жучки».