Убийца с реки Дженеси. История маньяка Артура Шоукросса
Шрифт:
Кубински достал карту Уотертауна и провел ногтем линию к заправочной станции и мотелю на северо-западной границе города, где работал Меррок. Рядом находился треугольный лесистый участок с ручьем Келси-Крик, отделенный тремя проходящими рядом трассами и ответвлением железной дороги Пенн-Сентрал. Он был готов поспорить, что тело Джека Блейка лежит там, ровно посередине.
В восемь часов вечера того же дня детектив откинулся на спинку своего офисного кресла и попытался осмыслить несколько суровых реалий. У него по-прежнему не было ничего на Шоукросса в деле Блейка, кроме уверенности в
Кубински решил не терять время даром и действовать быстро. Он не спал уже два дня, но ему и в голову не приходило поехать домой или вздремнуть в задней комнате. Он знал, что должен заставить Шоукросса признаться, прежде чем суд назначит ему адвоката. Сон подождет.
Около девяти часов вечера он зашел в камеру убийцы и поболтал с ним несколько минут, пытаясь укрепить ту хрупкую связь, которая возникла между ними во время разговоров о Карен Хилл.
– Арт, я говорю тебе это для твоего же блага, – мягко начал он. – Ты убил маленькую девочку, и я знаю, что ты также убил мальчика. Ты можешь рассказать мне об этом, Арт. В любом случае, так или иначе, тебя обвинят в убийстве Карен. Освободи от этого свой разум. Сними весь этот груз с души.
Шоукросс не ответил.
– Подумай об этом, Арт, – сказал Кубински. – А я еще вернусь.
Детектив проинформировал шефа полиции Лофтуса, затем снова навестил убийцу сразу после десяти часов вечера. Шоукросс лежал, растянувшись на койке.
– Привет, Арт, – сказал детектив. – Как дела?
Убийца улыбнулся.
Кубински выдавил улыбку в ответ и спросил:
– Ты хочешь мне что-нибудь сказать?
– Возможно, – ответил убийца.
– Что ж, давай поговорим.
– Никаких проблем.
Это было его любимое выражение, и оно могло означать все что угодно.
– Арт, нам сказали, что тебя видели, когда ты вел Джека Блейка в Пул-Вудс.
– Нет, не в Пул-Вудс, – сказал Шоукросс.
– Хорошо, а что это был за лес?
Шоукросс уставился в пол.
– Это лес рядом с заправкой «Корки» Меррока?
Кубински ожидал какой-то реакции, но выражение лица задержанного не изменилось.
Молчание затянулось, но потом Шоукросс пробормотал:
– Это могло быть рядом с путями.
– Какими путями?
– Железнодорожными путями.
– Пенн-Сентрал?
– Разве я так сказал? – с хитрым выражением спросил Шоукросс.
– Арт, тело лежит к северу или к югу от путей?
Шоукросс сложил руки на груди и опустил глаза. Детектив сказал:
– Слушай, чувак, не закрывайся. Терпеть не могу эту чушь. Посмотри на меня! Мне нужна твоя помощь, – он сделал паузу и, понизив голос, добавил: – Тебе сразу станет легче, если скажешь правду.
Убийца медленно поднял голову.
– Ладно, Чарли, – мягко сказал он. – Я помогу
Детектив понимал, что не может форсировать события. Преступник такого типа мог вечно балансировать на грани. Работать следовало медленно и осторожно, вести себя дружелюбно, убедить его, что признание может пойти ему на пользу. Также не помешало бы намекнуть, что у тебя есть кое-какое влияние на судью и окружного прокурора. Хитрость заключалась в том, чтобы сделать вид, что ты что-то обещаешь, но при этом не отдаешь главное. «Наверно, это несправедливо, – признавался себе детектив, – но также несправедливо и то, что невинную маленькую девочку избили, задушили, изнасиловали, надругались над ней и обложили камнями». Он имел тут дело не со скаутом-орлом.
Муниципальное здание почти опустело, когда он допил последнюю чашку остывшего кофе и отправился домой. Фрэнсис, жена Кубински, поцеловала его и, пожелав спокойной ночи, оставила в покое. Она знала, что бывают моменты, когда он не хочет слушать, как прошел ее день, или же говорить о себе.
Сидя в полутемной гостиной, он снова заставлял себя вспомнить Карен Хилл. Он напомнил себе, что ужасы – часть его работы, и непрофессионально принимать все близко к сердцу. Он не мог представить себе более жестокого преступления, худшего греха. Для такого злодея, как этот, не хватит всего огня в аду.
Когда он на цыпочках вошел в спальню в два часа ночи, перед его мысленным взором все еще мелькали похожие на спички ноги девочки, ее раны и синяки, грязь, набившаяся ей в горло. Усилием воли он повернул мысли к делу Джека Оуэна Блейка. Либо все решится утром, либо не решится уже никогда. В этом Кубински был уверен на все сто.
На следующий день после ареста Арта один из его друзей пришел ко мне с конфиденциальным сообщением из тюрьмы.
– Линда, – сказал он, – Арт просто хотел, чтобы ты знала: он этого не хотел.
Он сказал, что у Арта случился еще один вьетнамский флешбэк, и это подтолкнуло его убить маленькую девочку. Мне вспомнилось, как он ударил меня, когда я разбудила его.
Тут было о чем подумать. Он через многое прошел во Вьетнаме, и это разорвало его на части и полностью изменило. Если он и был чудовищем, то только из-за этого.
Я задавалась вопросом, была ли Карен Хилл его первой жертвой. Может, именно из-за этого он так расстроился в Оклахоме. Может, он убил кого-нибудь в одну из тех ночей, когда не вернулся домой из Форт-Силла. Может быть, именно поэтому он пытался покончить с собой.
Но я держала свои мысли при себе.
После нескольких часов сна Чарли Кубински зашел в кабинет Джо Лофтуса, чтобы ввести своего шефа в курс дела. Он не собирался передавать шефу невнятные сведения о теле Джека Блейка. Пока еще слишком рано. Последнее, чего он хотел, это затевать преждевременные поиски тел с участием сотрудников полиции и собак-ищеек. Пусть убийца сделает полное признание и сам приведет их на место преступления; тогда ни у кого не возникнет сомнений в его виновности, как бы он потом ни изворачивался. Детектив по-прежнему опасался, что еще один преступник сможет обойти систему правосудия на севере штата Нью-Йорк. На его памяти такое случалось слишком часто.