Убийца – садовник?
Шрифт:
Итак, на следующий день после разговора с директрисой извозчик высадил нас с котом на Сиреневой улице, в тихом запущенном переулке, возле двухэтажного дома, выкрашенного в серый и коричневый цвет. Я сняла здесь крошечную квартирку на втором этаже. Эту улицу сроду никто не мостил, так что за нашей повозкой оседала пушистая рыжая пыль. В палисадниках пышно кудрявились сирень и боярышник. Зато поблизости не было любопытных зевак, так что леди, стесненная в средствах, могла самостоятельно перенести в квартиру свои вещички, не привлекая лишнего внимания соседей. Я заплатила хозяйке, миссис Хиггис, за месяц вперед, и это съело почти все мои сбережения.
На моё счастье, самостоятельно таскать сундуки не пришлось. Когда я пыталась совладать с неподатливым дверным замком, за спиной вдруг послышался шорох. Обернувшись,
– Теперь моя очередь вам помочь, – просто сказал он.
Первым в квартиру гордо вошёл Демьюр. Моё настроение упало при виде старых обоев, кое-где отстающих от стен, и черного от копоти камина. В слабом луче солнечного света, которому удалось пробиться сквозь грязные стёкла, танцевали пылинки. Да, над обстановкой здесь придётся серьёзно поработать! Демьюр сделал пару шагов, брезгливо отряхнул лапы и запросился ко мне на руки, видимо, посчитав меня самым чистым предметом мебели.
– Я был сегодня в лавке у миссис Томсон, – сказал Иннелин, – и узнал, что вы оставили прежнюю работу.
Оглядев комнату, он отнёс сундуки в дальний угол, где стояла кровать с пыльным пологом, судя по виду, ровесница моей покойной бабушки.
Я мысленно застонала. Не успели ещё высохнуть чернила на моём приказе об увольнении, а дотошные соседи уже были в курсе дела! Я-то надеялась, что у меня в запасе есть пара дней, чтобы зализать раны оскорблённого самолюбия! Как я теперь покажусь тётке на глаза?
– … и ваша тётя тоже была там, – добил меня Иннелин.
– О, нет! – вырвалось у меня. Я зарылась лицом в кошачью шерсть. Ситуация ухудшалась прямо на глазах.
– Я взял на себя смелость сказать, что это я уговорил вас оставить место преподавателя ради должности моего секретаря.
–Что?! Но как же…
– Интересная работа, двадцать лейров в месяц, и два свободных дня каждую неделю. Соглашайтесь, мисс Гордон.
«А моя репутация?!» – хотелось завопить, но я сдержалась. Похоже, от неё и так остались одни ошмётки. Мне действительно нужна работа. И, кстати, в пансионе мои заработки были гораздо скромнее.
– Вы уверены, что вам настолько необходим секретарь? – грустно спросила я.
– Совершенно уверен. Вы ответственны, деликатны. Умеете подмечать разные мелочи, знаете своих соседей, их привычки, потребности. Вы поможете мне составить график закупок, будете вести учёт… Мы прекрасно сработаемся.
В конце концов, я согласилась. А что? Можно подумать, у меня есть выбор.
***
Иннелин был так любезен, что дал мне время обустроиться в новом жилище и даже прислал двоих помощниц, сказав, что я могу оплатить их услуги позднее. Было неловко принимать от него одолжения, но одна я бы просто не справилась! В домике на Сиреневой улице закипела работа. Мы вымели и вычистили всю грязь, покрасили стены внизу, поклеили новые полосатые обои. Осталась проблема с неработающим камином, но это могло подождать до холодов. Моя квартирная хозаяйка, миссис Хиггис, оказалась приятной дамой с величавыми, несколько старомодными манерами. Своим маленьким хозяйством она правила мягко, но уверенно. Что называется «твёрдой рукой в бархатных перчатках». Единственным её недостатком была любовь к долгим вечерним чаепитиям. Заметив, что по вечерам я обычно сижу дома, миссис Хиггис повадилась заглядывать с чайным подносом и разговорами. Если подумать, только она в эти дни и скрашивала моё общество. Один раз я встретила на улице двух закадычных подруг, миссис Шарп и миссис Коннор. Я улыбнулась, собираясь поздороваться, но достойные дамы молча прошли мимо, будто мы были незнакомы. В первую минуту я опешила от обиды, но потом поняла. Конечно, моё поведение считалось скандальным по меркам нашего общества. Устроиться секретарём к постороннему молодому (молодому, ха! да ему, наверное, лет сто!) мужчине – это верх неприличия. Я надеялась, что строгие дамы не отвернутся от тёти Роуз, всё-таки она была их старинной подругой. Хорошо, что у тётушки есть Эмили! Про мою кузину никто в Илсбери не посмел бы сказать ни одного худого слова!
На следующий день случилась ещё одна встреча, которая гораздо сильнее выбила меня из колеи. Я на минуточку забежала в лавку миссис Томсон,
***
Для меня было облегчением узнать, что стоять за прилавком мне не придётся, так как Иннелин нашёл мне помощницу. Девушку звали Пенни, она была невысокого росточка, румяная, с яркими голубыми глазами, узлом пышных русых кудрей и такими милыми ямочками на щеках, что невозможно было не улыбнуться ей в ответ. Перед Иннелином девушка явно робела, опускала глаза долу и на все его замечания отвечала только «да, сэр». Меня она тоже поначалу дичилась, но мы быстро нашли общий язык.
Вскоре хокермен привёз первую партию товаров. Мы решили, что не будем торговать обычной бакалеей, чтобы не создавать конкуренцию миссис Томсон с её магазинчиком. Лишние недоброжелатели в городке нам ни к чему. Тем более что у Иннелина водились такие диковинки – мы с Пенни только ахали, когда раскладывали их на полках.
Рулоны тонких прозрачных тканей, книги в сафьяновых переплётах, обычные с виду горшочки, в которых варенье и масло могли сохраняться свежими сколь угодно долго, серебряные безделушки, цветные чернила, не выцветающие со временем… Все альвийские товары и их свойства я старательно заносила в особую толстую тетрадь и старалась получше запомнить.
В первые дни посетители хлынули сплошным потоком. Ещё бы! Иннелинская "лавка чудес" стала редким развлечением для города, тем более что сезон балов и приёмов уже закончился, а благородным леди и джентльменам надо было себя чем-то занимать.
Нас почтил вниманием даже городской мэр – мистер Скорп. Признаюсь, я не ожидала его увидеть. После смерти своей супруги, мисс Эвелин, он производил впечатление человека, изжившего в себе всё человеческое, извиняюсь за тавтологию. Он казался не живым существом, а некоей функцией, ходячим символом муниципальной власти. Тётя Роуз очень его уважала и иногда говорила, что это первый градоначальник на её памяти, который нужды общества ставит выше собственных, поскольку своих интересов у него попросту нет. Внешне это был высокий худощавый джентльмен с седыми висками, пронзительными черными глазами, в неизменном чёрном сюртуке и шляпе. Вполне возможно, что в его шкафу висел десяток одинаковых костюмов. Я никогда не видела его одетым в другой цвет, кроме черного. Иногда меня посещала фантазия, что мистер Скорп – это некий сложнейший механизм, оживающий только на городских улицах, а потом он возвращается в пустой дом, ставит трость на подставку и замирает в холле до следующего выхода, и глаза его медленно тускнеют. Богатое у меня воображение, чего уж.
Итак, мистер Скорп внимательно осмотрел наши товары, похвалил обустройство, после чего глубокомысленно заметил:
– Думаю, вашим родным было нелегко было смириться с вашим жизненным выбором.
Некоторым пожилым людям свойственна такая прямота, на мой взгляд, граничащая с бестактностью. Впрочем, за последний месяц на меня обрушилось столько остракизма от соседей, что подобные высказывания почти перестали меня смущать. Я лишь пожала плечами и не стала спорить.
– У меня нет намерения вмешиваться в чью-то жизнь, – продолжал мистер Скорп, – но я хотел бы предложить вам альтернативу. Мои хорошие знакомые ищут гувернантку для своей дочери. Правда, они живут довольно далеко отсюда, в Эвонвилле.