Убийца в фамильном гнезде
Шрифт:
– Нет, не поэтому, хотя здорово получилось, правда? – веселился дед. – Думаю, дело так было: братья из-за чего-то поссорились, а Никита у нас бешеный. Я вот знаю такую вещь: за пару недель до своей смерти Костенька принес папку с документами, с помощью которых этот умник Никита пытался доказать мне, что я вот-вот стану банкротом. Полная чушь! Никитка раздобыл у нашего бухгалтера очень важные бумажки, но он не знал, что все бумажки – показуха для налоговой службы. Настоящие отчеты бухгалтер на видных местах не держал. Я рассказал об этом
– А пистолет у него откуда?
– Оружие можно купить, – резонно заявил дед. – И еще я думаю, что, застрелив Костю, Никитка отдал пистолет своей матери, признавшись ей в том, что натворил. Эльвира была чувствительная женщина, ей жить с таким грузом на душе было слишком тяжело. Она поэтому и застрелилась. Наверное, она подумала, что когда милиция найдет пистолет, то они тут же и узнают, что из этого же пистолета убили Костю. И в итоге все решат, что это Эльвира убила сына.
Кажется, дед снова был прав!
– Боже, предсмертная записка!
– Какая записка?
– Никита нашел предсмертную записку, в которой Эльвира признавалась, что убила Костю… Значит, это подтверждает, что Никита и есть убийца?
– Так была предсмертная записка, а ты только теперь мне об этом говоришь! – Дед покачал головой. – Конечно, Эльвира написала ее, чтобы прикрыть сына.
Дед еще немного попыхтел, возмущенный моей халатностью, из-за которой он не знал какую-то подробность из происходящих в семье событий. Он хотел контролировать буквально все.
Я вышла из комнаты деда в растерзанном состоянии. Мне слабо верилось, что Никита мог застрелить мою сестру, а потом заниматься любовью со мной, видя перед собой точную копию убитой им девушки. В этом было что-то садистское, безжалостное.
Но он мог убить Костю, он мог убить и Вету. Как говорят в детективах, у него был мотив. Но была ли возможность? И где он взял пистолет?
Для начала мне надо было максимально точно узнать время смерти Веты. Из опрометчивости я не уточнила эту деталь, когда общалась с судмедэкспертом. Но я помнила, как зовут следователя по делу моей сестры, и у меня был номер его телефона. И я его набрала:
– Павел Петрович, здравствуйте! Это Анна Нечаева.
– Да, Ань, здрасте.
Я так и представила себе этого человека – худощавого, с рыжеватыми короткими волосами, белесыми ресницами и веснушками на носу, который он забавно морщил, если что-то его удивляло, смешило, и еще в ряде случаев, которые мне некогда было сейчас вспоминать.
– Павел Петрович, вы не могли бы уточнить время смерти Светланы? Мне очень надо.
– Мог бы, конечно. Но зачем?
– Пожалуйста, можно я не буду это рассказывать? Кажется, я…
Но интуиция у этого человека была неплохо развита.
– Аня, пожалуйста, ни во что не лезьте! Это все взрослые игры, вам не стоит…
– Скажите время, очень-очень прошу вас… Вам надо в дело заглянуть? Я подожду.
– Такие
– Спасибо, Павел Петрович.
Понимая, что сейчас я закончу разговор, следователь торопливо и громко сказал:
– Аня, приезжайте ко мне и все расскажите!
– Чуть позже. Обещаю!
Я отключила мобильный.
21
Я хорошо помнила, что после смерти Кости Седов уточнил местонахождение всех его родственников во временной промежуток от одиннадцати до двенадцати ночи. И я, поинтересовавшись этими показаниями, запомнила, если честно, далеко не все. Но то, что было написано в деле про Никиту, я запомнила хорошо: он сказал, что находился в поместье. Его слова подтвердили остальные члены семьи.
Запомнила я и еще одну интересную деталь – Никита был не один, а с девушкой, с дочерью директора молкомбината. С «прекрасной молочницей», как писала моя сестра.
Надо было найти ее. Припомнив, что лучший шпион в этой семье – Виолетта, через две минуты я постучала в ее комнату.
– Да, – недовольным тоном ответила она.
А увидев меня, дочь Русланы перекосилась:
– Что тебе?
Виолетка валялась на диване перед телевизором и красила ногти на ногах в изумительный вишневый цвет. Ее темные гладкие волосы были сколоты на затылке японской палочкой. Без косметики она казалась гораздо более юной и болезненно-бледной. Я подумала, что при всей своей природной вульгарности Руслана гораздо симпатичнее своей дочери. Искренности и простоты в этой девушке не было ни на грош.
Не знаю, что думала Виолетта обо мне, но, судя по выражению ее лица, вряд ли что-то хорошее.
Ожидать проявлений гостеприимства было бессмысленно. Закрыв за собой дверь, я прошла в комнату и села в кресло. Хозяйка комнаты продолжала смотреть на меня исподлобья.
– Виолетта, мне нужен номер телефона той девушки, с которой Никита встречался в апреле.
– Зачем это?
– Какая разница, зачем? – Я старалась пропускать ее враждебность мимо себя. – Гораздо интереснее, что ты получишь от меня за этот номер.
– Да что с тебя получить-то можно? – презрительно сказала Виолетта. – Я знаю, что ты сирота, у тебя ни гроша своего нет. Да еще и от наследства отказалась – это потому, что ты еще и дура. А от отчаяния ты переспала с Никиткой, надеясь, что он на тебе женится. Но он все равно женится на Оксанке, потому что у нее есть деньги, а Никитка – не Костя. Это у Кости в голове было пусто, поэтому он и связался с твоей сестрой. Никитка своей башкой думает, а таких, как ты, он трахает просто ради удовольствия.