Убийца внутри меня
Шрифт:
Я заколебался. Потом сказал:
— Верно, это нам сейчас ни к чему. Да и не даст ничего… А Боб знает?
— Зачем тревожить Боба? Что он может сделать?
— Я просто подумал, а не стоит ли нам спросить его… будет ли правильно, если я…
— Будет ли правильно? — Говард нахмурился. — А почему может быть неправильно?.. О, я понимаю, что вы чувствуете, Лу Он всего лишь ребенок, вы давно знаете его. Но он убийца, Лу, причем хладнокровный. Помните об этом. Помните о том, что ощущала та несчастная женщина, когда он бил ее по лицу. Вы видели
— Не надо, — сказал я. — Ради бога!
— Ладно, Лу, ладно. — Он обнял меня за плечи. — Прошу прошения. Я все время забываю, что вы так и не ожесточились против этого отребья. Ну?
— Ну, — сказал я, — думаю, пора приступать к делу.
Я спустился в подвал — в тюрьму Надзиратель пропустил меня внутрь и закрыл за мной решетчатую дверь, потом мы вместе прошли мимо КПЗ и обычных камер к тяжелой стальной двери. В двери имелся «глазок», и я заглянул в него. Но ничего не увидел. Трудно сохранить лампочку в целости и сохранности, какой бы защитный кожух мы на нее ни ставили. Да и через окно, расположенное на две трети ниже уровня земли, света почти не поступает.
— Возьмешь фонарь, Лу?
— Нет, — ответил я. — Вряд ли он мне понадобится.
Надзиратель приоткрыл дверь на несколько дюймов, и я проскользнул в камеру. Дверь с лязгом захлопнулась. Я на секунду замер, моргая. Послышался скрип, тень поднялась и двинулась ко мне.
Джонни упал мне на руки, я прижал его к себе и стал хлопать по спине, успокаивая:
— Все в порядке, Джонни. Все будет хорошо.
— Господи, Лу. Господи боже мой. Я знал… я знал, что вы придете, что они пошлют за вами. Но вас так долго не было, так долго, что я начал думать, что… может… вы…
— Ты плохо меня знаешь, Джонни. Разве тебе не известно, что я почти постоянно думаю о тебе?
— К-конечно. — Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, как пловец, достигший берега после тяжелого заплыва. — Лу, у вас есть сигарета? Эти грязные ублюдки забрали все мои…
— Ладно, ладно, — перебил его я. — Они просто выполняли свой долг, Джонни. Бери сигару, я покурю вместе с тобой.
Мы сели рядышком на прикрученные к полу нары, я достал спички и зажег одну. Прикурив, Джонни выпустил дым, я тоже. Наши лица на мгновение осветил огонек.
— Это убьет старика. — Он отрывисто рассмеялся. — Думаю… придется ему сказать, да?
— Да, — ответил я. — Боюсь, придется ему сказать, Джонни.
— Как скоро я смогу уйти?
— Очень скоро. Осталось недолго, — сказал я. — Где ты был в воскресенье вечером?
— В кино. — Он сильно затянулся, огонек сигары вспыхнул ярче, и я заметил, что у него на скулах заиграли желваки. — А какая разница?
— Джонни, ты же понимаешь, что я имею в виду. Куда ты пошел после кино, где ты был после окончания сеанса и перед началом смены?
— В общем, — «пых», «пых», — я не понимаю, при чем тут это. Я же не спрашиваю вас, — «пых», — где вы…
— А
— Черт, Лу, — проговорил он, устыдившись. — Вы же знаете, как я отношусь к вам, но… Ладно, я бы все равно рассказал вам рано или поздно. Было… — «пых», — вот как все было, Лу. Я сказал старику, что у меня свидание в среду, что я боюсь за свои покрышки и что можно по дешевке купить парочку хороших. Я предложил ему, что буду каждую неделю возвращать ему часть долга, пока не расплачусь. И…
— Подожди, дай мне разобраться, — сказал я. — Тебе понадобились покрышки для машины, и ты решил занять денег у отца?
— Точно! Именно то, что я сказал. А знаете, Лу, что он мне ответил? Он сказал, что покрышки мне не нужны, что я и так слишком много болтаюсь без дела. Он сказал, чтобы я привел девчонку в дом, что мама сделает мороженое, что мы сыграем в картишки или во что-нибудь еще! Вы представляете! — Он сокрушенно покачал головой. — Как можно быть таким глупым!
Я негромко засмеялся.
— Как бы то ни было, ты раздобыл две покрышки, верно? — сказал я. — Снял их с припаркованной машины?
— Ну… гм… честно сказать, Лу, я взял все четыре. Я не собирался, но у меня есть место, где их можно быстро сбыть, и…
— Понятно, — сказал я. — Этой девчонки не так-то просто добиться, а ты хотел убедиться, что завоевал ее. Действительно такая страстная, а?
— М-м-м! Отпад! Лу, вы понимаете, что я имею в виду. Одна из тех, вокруг которой хочется скакать на цыпочках.
Я снова рассмеялся, и он засмеялся вместе со мной. Потом наступила гнетущая тишина, и он поежился.
— Лу, я знаю, кому принадлежит та машина. Как только я поднакоплю деньжат, я обязательно заплачу ему за покрышки.
— Вот и хорошо, — сказал я. — Пусть это тебя не волнует.
— Мы уже… э-э… я могу?..
— Подожди немного, — ответил я. — Еще несколько минут, и ты, Джонни, уйдешь. Остались кое-какие формальности.
— Господи, как же я буду рад, когда выберусь отсюда! Эх, Лу, не представляю, как люди выдерживают это! Я бы сошел с ума.
— Любой сошел бы с ума, — сказал я. — И люди действительно сходят с ума… Джонни, может, тебе лучше немного полежать? Вытянись на нарах — мне нужно еще кое о чем поговорить.
— Но… — Он медленно повернул голову и попытался разглядеть мое лицо.
— И все же тебе лучше лечь, — сказал я. — Когда двое сидят, в камере становится душно.
— Ах, — проговорил он, — да. — И лег. Потом глубоко вздохнул. — Гм, а так значительно лучше. Забавно, правда, Лу, — такая разница! Я имею в виду, когда есть с кем поговорить. Когда рядом тот, кто тебя любит и понимает. Если у тебя есть такой человек, тебе все по плечу.
— Да, — согласился я. — Действительно, разница огромная, и… Такие вот дела. Ты не сказал им, что получил ту двадцатку от меня, а, Джонни?