Убийца внутри меня
Шрифт:
В большинстве своем жители Западного Техаса очень властны, но они не идут напролом, если обнаруживают, что человек умеет защищаться. Они быстро учатся уважать его права. Честер Конвей являлся исключением. Он был большой «шишкой» в городе еще до нефтяного бума. Ему всегда удавалось строить отношения с людьми на своих условиях. Он так долго жил без оппозиции, что не сразу распознал ее, когда она появилась. Думаю, он бы и головы не повернул, если бы я проклял его в церкви. Его слух иногда вытворял странные вещи.
Мне нетрудно
— Ну, — сказал он, тряся пепел над столом, — все подготовил к сегодняшнему вечеру, а? Нет вероятности, что что-то сорвется? Ты раскрутишь это дело так, что оно будет крутиться в нужную сторону?
— Я ничего не собираюсь делать, — ответил я. — Я сделал все, что собирался.
— Не думай, Лу, что мы оставим все как есть. Помнишь, я сказал тебе, что эта идея мне не нравится? Она и сейчас мне не нравится. Этот проклятый безумец Элмер снова виделся с ней. Ты, малыш, сам заберешь деньги. Все готово, десять тысяч мелкими купюрами, и…
— Нет, — сказал я.
— …я с ней в расчете. Потом устрой ей хорошую трепку и выпроводи за пределы округа.
— Мистер Конвей, — проговорил я.
— Именно так и надо сделать, — хохотнул он, при этом его бледные толстые щеки задрожали. — Заплати ей, взгрей хорошенько и прогони прочь… Ты что-то сказал?
Я повторил все еще раз, медленно произнося каждое слово. Мисс Лейкленд попросила у шерифа разрешения еще раз увидеться с Элмером прежде, чем она уедет. Она настаивает на том, чтобы именно он принес деньги, и не хочет никаких свидетелей. Таковы ее условия, и, если Конвей хочет, чтобы она тихо покинула округ, ему придется уступить. Конечно, мы могли бы прижать ее, но если мы это сделаем, она заговорит и расскажет не очень приятные вещи.
Конвей раздраженно кивнул.
— Это-то я понимаю. Мне не нужна грязная слава. Но я не понимаю…
— Я объясню вам то, что вы не понимаете, мистер Конвей, — сказал я. — Вы не понимаете, что в своей наглости перешли все границы.
— Э? — У него отвисла челюсть. — Ч-что?
— Простите, — сказал я. — Остановитесь и задумайтесь. Как это будет выглядеть, если станет известно, что представитель органов правопорядка передал шантажисту требуемые деньги — это в том случае, если она захочет взять их у меня? Как, по-вашему, я буду себя чувствовать, если ввяжусь в эту грязную аферу? Элмер вляпался в это дело и пришел ко мне…
— Единственный правильный шаг в его жизни.
— …а я пришел к вам. И вы попросили меня выяснить, как с наименьшим шумом выдворить ее из города. Я все сделал. И на этом закончим. Больше я ничего не буду делать. Я вообще не понимаю, как вы можете просить меня о чем-то еще.
— Ну, э-э, — он прокашлялся, — может, и так, малыш. Допускаю, что ты прав. Но ты позаботишься о том, чтобы она уехала из города, как только
— Позабочусь, — пообещал я. — Если она не уедет в течение часа, я сам выпровожу ее.
Конвей встал, нервно огляделся. Я проводил его до двери, чтобы поскорее отделаться. Я уже не мог выносить его. Сдерживало меня одно: я знал, что он сделал с Майком.
Я держал руки в карманах и притворился, будто не вижу, что он протягивает мне руку. Он открыл дверь и, заколебавшись, повернулся ко мне.
— Никуда не уходи, — сказал он. — Я пришлю Элмера, как только найду его. Хочу, чтобы ты устроил ему хорошую нахлобучку, проследи, чтобы он все понял. Заставь его уяснить, что есть что, ясно?
— Да, сэр, — ответил я. — Я польщен тем, что вы позволили мне поговорить с ним.
— Все в порядке. Никаких проблем, — сказал он, и дверь сама захлопнулась за ним.
Элмер объявился через пару часов.
Он был таким же крупным и расплывшимся, как его отец, и старался держаться так же властно, однако для этого у него была кишка тонка. Мужики несколько раз избили его, и это пошло ему на пользу. Его дряблое лицо блестело от пота, изо рта воняло, как из винной бочки.
— Ты уже с утра принял, да? — сказал я.
— Ну и что?
— Ничего, — ответил я. — Я пытаюсь сделать тебе одолжение. Если ты напортачишь, это твои проблемы.
Он что-то проворчал и положил ногу на ногу.
— Не знаю, Лу, — нахмурившись, проговорил он. — Ничего не знаю. А что, если старик никогда не утихомирится? Что нам с Джойс делать, когда десять тысяч закончатся?
— Послушай, Элмер, — сказал я, — кажется, произошло недоразумение. Как я понял, ты уверен, что со временем твой отец изменит свое мнение. Если нет, возможно, будет лучше, если я скажу мисс Лейкленд…
— Нет, Лу! Не надо!.. Черт, он остынет. Он всегда ругается на меня за то, что я делаю, а потом отходит. Но…
— А почему бы тебе не поступить следующим образом? — предложил я. — Приложи все силы, чтобы десять тысяч не закончились. Купи какой-нибудь бизнес — вы с Джойс могли бы вместе управлять им. А когда дела пойдут на лад, свяжись с отцом. Он увидит, что ты делаешь успехи, и тебе больше не придется улаживать проблемы.
Элмер просиял, но только чуть-чуть. Он никогда не считал работу хорошим решением какой-то проблемы.
— Не позволяй мне уговаривать тебя, — продолжал я. — Думаю, о мисс Лейкленд сложилось крайне неправильное мнение — она убедила меня в этом, а меня не так-то просто убедить. Я поставил себя под удар ради того, чтобы помочь тебе и ей начать новую жизнь, и если ты не хочешь…
— А зачем тебе это, Лу? Зачем ты так стараешься ради нее и меня?
— Возможно, из-за денег, — ответил я и улыбнулся. — Я зарабатываю не много. Возможно, я просчитал, что ты сделаешь что-нибудь для меня в плане денег.