Убийца
Шрифт:
В общем, выросла она, в этом закрытом заведении успешно пережив все впихнутые в нее декокты, в результате чего она стала заметно живучее, повысилась регенерация, рука, сломанная дня за три, в норму придет, и получила общее улучшение организма. Что в купе с профессиональной подготовкой делает ее опасным противником, но только не для владельца тейгу. После сдачи выпускных экзаменов, в шестнадцать лет, ее принял на службу имперский генерал, некто Малик Кепер. Обычная практика применительно к выпускникам таких заведений, заказчик получает славящихся своей верностью профессионалов,
Лет пять она ему, верно, служила, в основном на должности телохранителя, и грелки. Сама призналась. После чего генерал попал в опалу, и в последний момент ускользнул от посланных по его душу карателей, и довольно быстро прибился к революционерам. И не просто прибился, а на не самых последних позициях.
Дальше Окой предпочла в подробности не вдаваться, сухо сообщив, что не смогла в одном из мелких сражений сберечь жизнь нанимателя и осталась без хозяина. Что делать в такой ситуации она представляла плохо. Но выход ей подсказали революционеры, предложив контракт наемника.
– Так ты что просто наемник?
– Возмутилась Мейн, когда рассказ добрался до этого момента.
– Ты сражаешься не ради свободы простых людей и свержения тирании премьер-министра, а ради денег?
– Да.
– Просто пояснила она.
– Я должна была бы вернуться в храм, но мне захотелось попробовать пожить для себя, а для этого нужны деньги, вот я и решила заняться тем, что умею лучше всего.
На это Мейн все еще шокированная отсутствием великой идеи борьбы народов ничего не ответила, а Окой продолжила, точнее, закончила свою историю, рассказав как попала в тюрьму. Просто по глупости и врожденной наивности начальства, сдал их базу один из благодарных горожан за вознаграждение. А что касается ее высокопарного обещания служить и все такое, то это даже не из традиций храма. Ну, как она может платить всем и каждому за свое спасение, когда у нее и так должен быть контракт? Это скорее издержки воспитания основанного на верности и благодарности, так что это ее личная инициатива, вернуть долг спасшим ее жизнь.
– И что ты действительно собираешься выполнять любые наши приказы?
– Проявил интерес Лаббак.
– Любые, если они не несут вред одному из моих спасителей, - согласилась девушка.
– А если я прикажу...
– Лаббак! Только попробуй и я тебя...
– Многообещающе пообещала Мейн, у парня мгновенно пропали любые мысли по любому поводу.
– И вообще Окой бросай эти глупости, тебя спасали не ради благодарности, а потому, что мы воюем на оной стороне, пусть даже ты это делаешь только ради денег.
Под конец завтрака объявился паровоз имени Надежды, хорошо, что мы уже поели, и аппетит испортить она никому не смогла. Заглянула к нам она с целью уведомить Окой, что по решению штаба ее решено было оставить в нашей группе, благо подготовка у нее нормальная, и рас так то стоит попробовать принять одно из имеющихся у нас тейгу.
К этой возможности Окой отнеслась с небывалым воодушевлением, вот только ее воодушевление ни на что не повлияло. С веером просто ничего не получилось.
Прилепила его на лоб, где он даже сам закрепился, и вроде заработал. После чего последовал удивленно радостный возглас:
– Кажется, работает! Ух, ты вы голые...
Но это был единственный успех, поскольку сразу после него Окой дико закричала, и Надежда поспешила сорвать с нее тейгу. Очевидно, что глаз не смог с ней нормально синхронизироваться.
После этого события Окой увели в комнату, предварительно напоив успокоительным, а мы разошлись по своим делам. Так девчонки всей группой под моим предводительством отправились на тренировку.
Уже привычные занятия с Шел, к которым решила подключится и Акаме, вдалбливая в девушку основы владения оружием, пара легких спаррингов с Леоне, и нудные и не слишком приятные растяжки с гимнастическими упражнениями.
В перерыве, пока Львенок мутузила на кулачках Шел и Акаме, я подсел к скучающей, по причине ранений, розоволоске, с коварными разговорами.
– Мейн, а почему ты так возмутилась, узнав, что Окой, сражается просто за деньги?
– Но как же?! Она ведь...
– Она сражается на нашей стороне, и мне кажется ее мотивы куда честнее, чем, например твои.
– Слегка спровоцировал я малышку, малявкой я ее называть уже перестал.
– Что значит честнее? Да я воюю против империи ради людей! Ради того, чтоб наши земли вновь принадлежали западным племенам, ради справедливости...
– Так ради народа или ради земель?
– Я уже сказала, что ради всего!
– Решительно заявила мелкая.
– И вообще чего ты лезешь с глупыми вопросами?
– Вопросы не глупые, вот только твои цели не сочетаются, ведь земли что принадлежали западникам уже несколько десятилетий под властью империи и население там давно считает себя частью империи. Как ты думаешь, что случится, когда твои соплеменники придут на эти земли?
– Станут мирно жить, заводить семьи и...
– Мейн, как мирно жить? Места уже заняты, и их придется освободить, а значит, это уже захватническая война, в которой в первую очередь страдают простые люди и справедливость.
– Вкрадчиво проговорил я.
– Нет, этого не может быть простым людям, избавившимся от ига империи, станет только лучше!
– Заявила Мейн, потрясая руками, правда большой уверенности в ее словах не чувствовалось.
– Тоже спорное утверждение, империя далеко не идеальна, но именно ее войска защищают простых людей от монстров. И ее законы хоть как-то, пусть и очень коряво стоят на страже справедливости.
– Возразил я, и, не давая собеседнице, вклинится с очередным отрицанием, продолжил.
– А когда на ее территории начнется смута войны, когда западники пойдут, вперед желая вырвать обратно те земли что, они считают своими, при этом, истребляя тех, кого они причислят к имперцам, даже эти законы рухнут и всем станет только хуже.