Убийца
Шрифт:
– А может, и в собственной кровати, - не сдавалась принцесса. – В присутствии любящей супруги и детей. Пусть двух, но своих собственных.
– Ты пытаешься один сказочный мир заменить на другой, - я криво усмехнулся. – Да, он больше похож на реальный, но в сущности – такой же сказочный.
– А может мне просто страшно признать, как дела обстоят на самом деле? – она сверкнула глазами. – Тогда и жить не захочется…
– Так? Так тебе и не придётся, - успокоил я её. – Выйдешь замуж за принца, станешь королевой и забудешь про всё это, как про страшный сон.
– Вряд ли, -
– А я, скорее всего, уже не проснусь, - буркнул Сигон.
Вайолетта с жалостью посмотрела на своего бывшего возлюбленного. Бывшего, потому что когда ты смотришь на кого-то так, как сейчас принцесса, то такой взгляд может означать всё что угодно, кроме проявления любви. Итак, прошло несколько дней, мы ещё не закончили путешествие, а былые влюблённые утратили взаимный интерес. Оно и к лучшему: женишку из Дувина будет проще оседлать кобылку, сердце которой свободно.
Я отвлёкся и врата Верзы внезапно оказались так близко, словно всё это время стены столицы двигались нам навстречу. Не могу сказать, будто меня радовала эта поспешность. Как и стражники, подпирающий спинами серый камень. Я далёк от мысли, что братец передал всем служивым Верзина мои приметы, но ощущения в животе не имели ничего общего с радостной ностальгией.
Если путники, покидающие город, просто бросали мелкую монету в специальный деревянный ящик и ехали восвояси, то каждого въезжающего и входящего останавливали. Или просто опрашивали, или заставляли показывать подорожную. В основном бумаги требовали у всадников, будь то одиночки или группы крепких вооружённых парней. Кое кому к подорожной приходилось добавлять золотишко. Самых нищих бродяг пинками отправляли обратно. Те не возражали, покорно топая прочь или рассаживались у стен, недалеко от ворот.
– Что делаем? – спросила Вайолетта, с тревогой поглядывая на стражу. Хм, а девчонка научилась ощущать возможные неприятности. – Покажем бумаги или дадим денег?
– Посмотрим, по обстоятельствам, - уклончиво пробормотал я. Неизвестные из Чернолесья соорудили бумагу, ничуть не хуже той, которую дал Кору, но хотелось бы обойтись без этого. Я отпустил поводья и набрал в правую руку горсть медяков. В левую взял золотой.
У въезда сидели на чурбаках пять солдат в кожаных доспехах. Для сержанта – коренастого загорелого здоровяка притащили табурет. Судя по позе, старший вояка ощущал себя, как минимум правителем Вепрзина. Пара молодых солдат, проверяла проезжающих. Для молокососов не нашлось даже чурбаков. Ничего, подрастут и если выживут, то может быть заслужат целый табурет.
Стоило нам подъехать к воротам, как оба сопляка – и рыжий, с конопатой вытянутой мордой, и чернявый малыш тут же встрепенулись. Кажется, я заметил, как старший подал обоим какой-то знак. Да и у пятёрки на чурбаках усы встали торчком. Оставалось лишь догадываться: ощутил ли сержант запах золота, или стражу предупредили о нашем прибытии.
– Хцо цакие? – о, этот говор южного Верзина, граничащего с Сингалоном! Обычно так говорила самая дремучая деревенщина. – С каковой целью?
– Просто путешествуем, - сказал я и протянул правую руку.
– А, эца дела!
– Рыжий ловко распихал монеты по карманам и отошёл. Его место тут же занял чернявый. Солдат непрерывно отбрасывал засаленную чёлку со лба.
– Дорожные документы, - у этого был городской говор, и рожа не такая тупая. – Последнее время магистрат ограничил проезд чужаков через Верзу. В Дувин имеется и объездная дорога.
Ага. Есть. Длиннее на полторы сотни лиг и хуже - на полторы тысячи ям и канав. И ещё, прежде на ней постоянно работали мелкие и крупные банды. Поймать их не могли, потому как во время облав разбойники тут же уходили через границу в Ольет.
Я протянул руку и показал солдату блеск золота между пальцев. Парень нахмурился и повернул голову в сторону старшего. Сержант крякнул, слез с табурета и приблизился к нам. Посмотрел на понурого Сигона, на принцессу, прячущую лицо в капюшоне и наконец тяжело уставился на меня.
– Подорожную, - на золото здоровяк даже не взглянул. – И не вздумай шутковать, шустряк. Шутнёшь – я табе такой шмон учиню, в жопе ничаго не утаишь. Бумагу давай.
Спорить было бессмысленно. В общем-то я бы успел перерезать пару глоток, но стражи на чурбаках очевидно ожидали неприятностей. Парочка приготовила тяжёлые армейские самострелы, а трое встали, взяв наизготовку алебарды.
Я достал документы и протянул крепышу. Может, полторы сотни лиг по хреновой дороге, в окружении бандитов – не самая плохая идея?
– Фернимарские, - буркнул старший, всматриваясь в чёрные строчки. Иногда он тыкал пальцем в буквы и седые брови вояки сходились к переносице. – Далёко вас занесло…На свадьбу, гриш, собрались? Гостьми, али так, с толпы позырить?
– С толпы, - по спине медленно полз ручеёк пота. – Неужто я похож на гостя королевской свадьбы?
– Эти двое – точно похожи, - солдат сложил подорожную и прищурился. – А ты…Где-то я твою рожу уже видел. Вроде недавно.
Чёрт побери! Меня он видеть точно не мог. А вот кого-то из братьев – мог. Так уж вышло, что у всех нас имелись общие черты. Если стражник сообразит, что я напоминаю принца…Я подбросил золотой на ладони. Обратно он не упал: старший ловко перехватил монету и протянул мне бумаги.
– В Верзе оставаться не больше трёх суток, - предупредил сержант. Судя по морщинам на лбу, он продолжал усиленно размышлять. – Ежели собираешься остаться – топай в магистрат. Надумаешь баловать – узнаешь, что такое бочка.
– Знаю уже, - сквозь зубы процедил я и кивнул спутникам. – Проезжайте. С чего такие строгости?
– Грят, война идёт, - здоровяк пожал плечами. – Рядом с Верзой заметили отряд гуннов. Большой отряд. Вроде, как ищут кого.
Мы успели въехать в город и уже двинули по улице Жестянщиков в сторону Скорнякового переулка, как вдруг я услышал громкий оклик за спиной. Оглянулся. Пара стражников с алебардами торопливо распихивала прохожих, двигаясь в нашу сторону. Один солдат махнул рукой и снова крикнул. Наверное, старший-таки вспомнил, где видел моё лицо.