Убийцы Гора
Шрифт:
Я также склонен полагать, что своими успехами в избавлении от недугов горианцы частично обязаны терпимому ими жесткому ограничению в области технического прогресса. Царствующие Жрецы не испытывают ни малейшего желания дать человеческим существам возможность достичь определенного развития могущества и бросить вызов их безраздельному владычеству на планете. Жрецы считают, и, по-видимому, совершенно справедливо, что человек по своей природе существо довольно свободолюбивое и, имей он достаточно силы, он непременно потеряет перед ними всякий страх, а то и попытается их уничтожить. Дабы этого не допустить, Жрецы оказывают на человека постоянное давление и всячески ограничивают его деятельность, особенно связанную с развитием вооружения и средств коммуникации.
С другой стороны, усилия, которые человек мог бы потратить на разрушение, отчасти по необходимости,
Введение стабилизирующих сывороток, получение которых считается неотъемлемым правом каждого горианца независимо от того, принадлежит он к цивилизованным слоям общества или является варваром, друг он или враг, происходит путем серии инъекций и дает невероятный, фантастический эффект, в результате которого происходит трансформация клеток, ведущая к изменению определенных генетических структур, не влекущая за собой при этом ухудшения общего состояния организма и не дающая никаких побочных эффектов. Кроме того, подобные генетические изменения организма способны, разумеется, передаваться по наследству. Так, например, хотя я и прошел курс инъекций, когда несколько лет назад впервые попал на Гор, медики разъяснили мне, что в моем случае в этом не было особой необходимости, поскольку мои родители, уроженцы Земли, будучи на Горе, уже получили необходимую дозу сыворотки. Люди, однако, по-разному реагируют на состав сывороток, и результаты, а также степень её воздействия на их организм различны. У некоторых эффект, вызываемый сывороткой, длится бесконечно, у некоторых снижается уже через каких-нибудь пару сотен лет, на кого-то она вообще не действует, а есть и такие, у кого она вместо стабилизации организма вызывает его быстрое необратимое разрушение. Горианцы тем не менее относятся к курсу инъекций с большой благосклонностью, и мне не приходилось встречать тех, кто пытался бы от них уклониться. Игрок, однако, как я уже говорил, казался довольно старым. Не то чтобы он выглядел дряхлым и немощным, но чувствовалось, что его возраст дает о себе знать - по крайней мере его гладко выбритое лицо покрывала густая сеть морщин, а длинные волосы были совершенно седыми.
Но больше всего в этом человеке меня поразило не то, что он выглядел значительно старше людей, обычно встречающихся на улицах городов Гора, а то, что он был абсолютно слепым. Смотреть в его глаза было очень неприятно, поскольку в них начисто отсутствовали зрачок и радужная оболочка, а сами белки, да и вся глазная впадина казались залитыми какой-то мутной остекленевшей массой. И тут я внезапно догадался, каким образом этот человек потерял зрение. Его глаза, вероятно, много лет назад были выжжены раскаленным металлом.
На лбу, в центре, виднелось большое клеймо - начальная буква горианского слова "раб". Но я знал, что игроки не могут быть рабами, это оскорбляло бы в первую очередь тех, кто хотел бы с ними играть - то есть свободных граждан, а кроме того, саму игру. Да и как, интересно, вообще можно допустить, чтобы свободный человек мог потерпеть поражение от раба? Нет, судя по способу, которым его ослепили, и выя<женной отметине на лбу, этот человек, вероятно, некогда нанес обиду или стал поперек дороги какому-нибудь рабовладельцу, очевидно занимающему заметное положение в обществе.– Фигуры расставлены,- сказал винодел, потирая от волнения руки.– Твои условия?– спросил игрок.– Я хожу первым,- ответил винодел.
Это, безусловно, давало ему определенные преимущества, позволяя начать разыгрывать дебют, который мог быть ему хорошо знаком. Кроме того, делающий первый ход мог скорее развить свои фигуры и занять ими центральную часть доски, держа под контролем большую часть игровьк полей. К тому же начинающий игру в некоторой степени брал в свои руки инициативу, вынуждая противника делать соответствующие ответные ходы и навязывая ему таким образом свою тактику. Поэтому зачастую при встрече профессионалов примерно равного уровня мастерства выигрыш с большей вероятностью оставался на стороне того, кто Делал первый ход.– Хорошо,- кивнул игрок.– Кроме того,продолжал винодел,- я оставляю за собой право сделать в ходе партии подряд три хода в любое удобное для меня время, а ты должен играть без убара и убары или первого наездника.
К этому времени вокруг играющих, помимо меня, собралось ещё четыре или пять зрителей. Здесь были строитель, два кузнеца, булочник и погонщик тарнов - плотно сбитый парень с зеленой повязкой на плече, указывающей
Среди зрителей поднялся возмущенный ропот.– Один к восьмидесяти! настойчиво повторил винодел.– Хорошо,- согласился игрок.– Мой ход,сказал винодел.- Наездник убара - к лучнику, клетка семь.– Дебют Сентиуса,- немедленно прокомментировал один из кузнецов.
Булочник, заглянув ему через плечо, тут же передал другим собравшимся:
– Он играет Сентиуса.
Зрители сгрудились плотнее. Думаю, всех их сейчас интересовало, какими будут действия игрока в ответ на четырнадцатый ход желтых, поскольку именно тут мнения специалистов расходились: одни считали наиболее логичным выдвижение посвященного убара к книжнику, на клетку пять, другие доказывали, что наиболее предпочтительным является отход лучника убары к незащищенному наезднику убара, клетка два.
К моему удивлению, игрок предпочел увести лучника убары к наезднику на клетку два, что казалось мне скорее оборонительным, нежели наступательным ходом и предоставляло его противнику возможность проведения достаточно опасной атаки, которая при логическом развитии комбинации должна была неминуемо привести к потере им посвященного на клетке пять. Когда игрок сделал этот ход, я заметил, как двое-трое из наблюдателей неодобрительно нахмурились и, переглянувшись, отошли от играющих. Винодел продолжал стандартное развитие атаки и передвинул второго лучника к посвященному на клетке пять. Лицо игрока оставалось совершенно спокойным. Я почувствовал себя разочарованным. Становилось очевидным, что игрок преднамеренно ослабляет свои позиции, хотя некоторые специалисты - причем небезосновательно - рекомендовали придерживаться именно оборонительной тактики. Тем не менее, будучи в Ко-ро-ба, я лично десяток раз наблюдал, как Сентиус из Коса разыгрывает свой дебют и никогда в этом месте он не отводил лучника убары на оборонительные позиции. Когда я заметил волнение, охватившее винодела, и стоическое спокойствие на невозмутимом лице игрока, я, как и многие другие, с досадой понял, что, сколь ни высока ставка в этой игре, партия будет за виноделом. Парень, судя по всему, был вовсе не плохим игроком, наоборот, он даже обладал определенным мастерством и вполне мог бы помериться силами даже с одаренными горианцами, энтузиастами своего дела, для кого игра была второй натурой, но до уровня профессионала ему было далеко - ох как далеко!
Я продолжал наблюдать, но уже без всякого удовольствия. Следующие два-три малоэффективных хода принесли игроку дополнительное ослабление его позиций, пока ещё не окончательное, но при продолжении партии в том же духе на пятом-шестом ходу обещающее перейти в безнадежное. Тут игрок вдруг собрался с силами, что заставило винодела изрядно поволноваться, и, обхватив голову руками, устремил на доску задумчивый, напряженный взгляд.
Никто из зрителей, казалось, не придавал особого значения тому, что игрок слеп и тем не менее отлично помнит каждый ход и расположение на доске фигур. Горианцы частенько играют вслепую, однако предпочитают все же не тратить лишних усилий на показное удержание в памяти постоянно меняющихся позиций. Мне самому как-то приходилось видеть на Земле шахматных мастеров, играющих одновременно на двадцати досках вслепую. Тем не менее разворачивающаяся на моих глазах партия выглядела достаточно впечатляющей.
Винодел, однако, казалось, не замечал ничего вокруг.
В одном месте, когда положение его серьезно осложнилось, я и некоторые из собравшихся заметили, как парень, делая очередной ход, неловким движением руки зацепил второго копьеносца, отодвинув его от строителя, клетка четыре, к лучнику, клетка четыре, открывая перед ним, таким образом, целый освободившийся ряд по диагонали.– Смотрите, что он делает!– тут же возмущенно воскликнул один из кузнецов.- Он передвинул второго копьеносца к строителю на клетке четыре!