Убийцы Мидаса
Шрифт:
К половине седьмого саперы в специальных костюмах обыскали башню вдоль и поперек, но не нашли никаких взрывных устройств. Казалось, искать дальше было бессмысленно, но саперы упорно продолжали поиски. Полицейские, работники службы безопасности и члены специальной интервенционной команды заполонили все улицы, примыкающие к башне Белфорт. Ван-Ин и Ханнелоре сидели в машине, припаркованной на углу Влэминг-стрит.
Без пяти восемь саперы наконец нашли взрывное устройство. Ван-Ин говорил с ними по рации.
– Этой
– А что там с детонаторами? Вам удалось их отсоединить?
Невидимый собеседник Ван-Ина помолчал с минуту, а потом хрипло расхохотался:
– Этот идиот неправильно подсоединил провода. Он или новичок, или дальтоник. Он соединил голубой и красные провода. Даже если бы вы ударили по взрывному устройству кувалдой, ничего бы не произошло. Так что можете объявить, что все закончилось и операцию можно сворачивать. Все могут со спокойной совестью расходиться по домам.
Скаглионе двигался по автостраде со скоростью сто двадцать миль в час. Полчаса назад он выбросил в окно пульт управления. Когда Энзо подъезжал к Брюсселю, он немного снизил скорость. За ним никто не следил, и потому в спешке не было никакой необходимости. Энзо проехал через Вильворде и остановился в Завентене, недалеко от аэропорта. Через час он уже сидел в кафе Южного вокзала Брюсселя и пил капучино. Он позвонил в полицию Брюгге и назвал им адрес Николаи.
После этого Скаглионе позвонил герру Витце. Этот разговор занял у него куда больше времени, чем звонок в полицию.
– Операция провалилась, – мрачным тоном сообщил герру Витце Скаглионе. – Этот чертов валлон все испортил.
– Успокойтесь, герр Скаглионе, – возразил ему Витце. – Может быть, это даже и к лучшему.
– Может быть, для вас это и лучше. Но я хочу получить свои деньги за работу. Я не смогу больше оставаться в Бельгии. У меня теперь нет дома. К тому же полиция меня вычислила и идет за мной по пятам, – требовательным тоном возразил Скаглионе.
Витце улыбнулся, достал из ящика стола серебряный портсигар, вынул оттуда дорогую сигару и закурил.
– Я заплачу вам сто тысяч марок, если вы доведете дело до конца, – тоном, каким разговаривают с лучшими друзьями, а не с наемниками произнес он.
Скаглионе сразу же согласился. Сто тысяч марок для него – просто огромная сумма.
– Хорошо, я завершу работу, но при одном условии, – решительно сказал Энзо. – Я покончу с ними тем способом, которым захочу.
– Как вам угодно. Это ваше личное дело, – согласился Витце. – Польдерный проект был с самого начала обречен на провал. Слава богу, что Фиддл об этом уже никогда не узнает.
– И еще я хочу, чтобы мне сделали новые документы и купили дом на Сицилии, – сказал Скаглионе.
– Считайте, что ваше желание исполнено. Я уже разработал план вашего побега из страны. Вы сможете добраться до Италии через Швейцарию. Увидимся через сорок восемь часов. Позвоните мне завтра. Этот план не должен провалиться.
Еще
Ван-Ин со скромным видом принимал благодарности Моенса и всеобщие поздравления. Мэр дружелюбно похлопал по плечу Ван-Ина. Комиссар не сомневался, что этот жест Моенса телевизионщики засняли на камеру и трогательная сцена попадет во все выпуски вечерних новостей.
– Вы заслужили это повышение, Питер, – широко улыбнувшись, произнес он.
Ханнелоре радостно захлопала в ладоши, и все присутствующие последовали ее примеру. После фуршета в здании муниципалитета Ханнелоре и комиссар отправились к Ван-Ину на Ветте-Виспорт. Ван-Ин отключил телефон и дверной звонок. Версавел предупредил всех на работе, чтобы в течение трех дней их никто не беспокоил.
– Теперь ты стал главным комиссаром, – лукаво улыбнувшись, проговорила Ханнелоре.
Ван-Ин в этот момент лежал на кровати и задумчиво смотрел на темные тучи, собирающиеся за окном.
– Думаю, вот-вот пойдет дождь, – равнодушно проговорил Ван-Ин.
Ханнелоре прижалась к нему и погладила его по груди, нежно прикасаясь кончиками пальцев.
– Как скажете, главный комиссар, – усмехнулась она.
– А ты возглавишь апелляционный суд, – сказал Ван-Ин, потянулся к бутылке, стоявшей на тумбочке у кровати, и разлил шампанское по бокалам.
– Почему же ты не радуешься? Ты должен гордиться. Тебя покажут даже по немецким телеканалам. Все только и говорят о храбром комиссаре, который спас Брюгге от страшной катастрофы.
– Ну, поговорят и перестанут. У людей короткая память, – устало заметил Ван-Ин. – Через пару дней я опять стану для них обычным копом.
Ханнелоре ласково погладила его по животу:
– Не говори так. Жители Брюгге никогда не забудут о том, что ты сделал для нашего города.
– Не говори ерунды!
– Спорим, что все будет так, как я сказала? – лукаво улыбнулась Ханнелоре.
– И тот, кто выиграет это пари… – плотоядно улыбнувшись, проговорил Ван-Ин.
– Не продолжай. Я все поняла. Договорились. Но я уверена, что окажусь права, – сказала Ханнелоре, взяла пульт и переключила телевизор на местный канал. Как раз начинались вечерние получасовые новости. Ван-Ин попытался остановить ее, но безуспешно. – Я уверена, что они практически весь выпуск будут говорить о тебе и о твоем подвиге, – упрямо настаивала она. – Я хочу это слышать.