Убийства на улице богов
Шрифт:
— Рауэн, смотри правде в глаза. Нельзя просто так отмахиваться…
— Заткнись! Убирайся отсюда, Могила. Найди себе другое занятие. Мне надо немного подумать.
В дверь вежливо, но решительно постучали. Рауэн прошла мимо Могилы, не удостоив его взглядом, открыла дверь, и ее гневному взору предстал Бакен.
— А тебе чего здесь надо?
— Вернулись Хок и Фишер. Они ждут в гостиной и хотят поговорить с нами. Похоже, у них важные новости в связи с делом об убийствах Богов.
— Что за новости? — спросила Рауэн.
— Они меня не посвятили. Но выглядят крайне взволнованными.
— Если
За ней из комнаты вышли Могила и Бакен, каждый был погружен в свои собственные мысли.
Рауэн вихрем влетела в гостиную и рухнула в свое любимое кресло. Хок и Фишер стояли рядом, спокойные, выдержанные, как подобает профессионалам, руки на поясах с оружием. Рауэн изучающим взглядом посмотрела на обоих.
— Бакен сказал, у вас есть важные новости. Что же вы выяснили?
— Правду, — ответил Хок. — Для этого потребовалось время, но в конце концов мы разобрались и теперь знаем, кто убийца Богов.
Последние слова услыхал входивший в комнату Могила и немного повеселел.
— Ну, наконец прекрасные новости, капитан. Когда будем арестовывать?
— Вы бы лучше сели, сэр Могила, — приказала Фишер. — Наши новости не слишком приятны.
Улыбка Могилы погасла. Он не двинулся, не сел в кресло, а внимательно изучал лица Стражей.
— Что произошло? Не понимаю.
— Рауэн понимает, — сказал Хок. — Не так ли, Рауэн?
Ворожея встретила его взгляд невозмутимо.
— Не знаю, о чем речь, капитан.
— Хорошо, — продолжил Хок. — Придется выбрать более трудный путь. Рауэн, вы арестованы за убийства четырех Существ и колдуна Боуда. Вы отправляетесь вместе с нами в штаб-квартиру Стражи, где начнутся приготовления к суду над вами. Если вы желаете сделать признание, перо и бумага к вашим услугам.
Хок взглянул на Могилу. Колдун непонимающе уставился на него. Рауэн была невозмутима, только в уголках ее губ играла едва заметная улыбка.
— У вас, видимо, совсем отчаянное положение, если приходится предъявлять такие голословные обвинения, — спокойно проговорила она. — Где ваши доказательства? Какие улики у вас есть против меня? Я имею право знать, почему меня обвиняют.
— Для этого у нас еще будет время, — вмешалась Фишер.
— Нет, поговорим об этом сейчас, — рявкнула Рауэн. — Я член Отряда, причем на хорошем счету. У меня есть друзья в высших сферах. Они не будут безучастно наблюдать, как вы взваливаете всю вину на меня потому, что не продвинулись в расследовании, а на вас давят, требуя побыстрее кого-нибудь арестовать.
— Это верно, — подхватил Могила. — Мне кажется, вы зашли слишком далеко. Вы, наверное, просто потеряли разум. Разве убийца Рауэн? Она очень больна, а когда совершались убийства, она лежала в постели. Понимаю, на вас оказывают давление, но будь я проклят, если позволю вам…
— Довольно, — Голос Хока перекрыл угрозы колдуна. — Довольно, сэр Могила! Нам надо выполнять задание, а вы создаете трудности. Мы в курсе, каким образом совершены убийства и почему. Не будь вы так ослеплены любовью к Рауэн, вы бы сами уже давным-давно обо всем догадались. Рауэн, пора идти. Если нужно, возьмите с собой вещи. Может,
— Нет, ничего, — сказала Рауэн.
— Она никуда не пойдет — выкрикнул Могила. — Повторяю, она серьезно больна. Здоровье Рауэн не позволяет запереть ее в грязную темницу. Я не допущу. Если ее нужно где-то держать, пока не будет доказана невиновность, пусть она останется здесь, под домашним арестом.
— Боюсь, это невозможно, — пояснила Фишер. — Мы не вправе нарушать закон.
— Все это к делу не относится, — произнесла Рауэн. — Ни у кого из вас не хватит силы держать меня где-то взаперти.
— Рауэн, дорогая, позволь мне заняться твоим делом, — быстро проговорил Могила.
— Могила, заткнись.
Могила смотрел на нее вытаращенными глазами, когда она не спеша поднялась на ноги и с вызовом улыбнулась Хоку и Фишер. В это мгновение атмосфера в комнате резко изменилась, присутствующие почувствовали неладное. Не обнажая оружия, не оказывая сопротивления, Рауэн внезапно стала опасной.
— Ваш камень-нейтрализатор не остановит меня, капитан Фишер. Он защитит вас с Хоком от моей магии, но его недостаточно, чтобы задержать меня. Я могу уйти, когда захочу. Мне надо было убить вас обоих, когда вы только-только появились здесь. Но я совершила ошибку, положившись на внешнее впечатление, и не учла ваши возможности, о которых слышала ранее. Я искренне думала, что у вас не хватит мозгов разобраться в происходящем. Когда же я поняла, что слава о вас идет не зря, было уже слишком поздно нападать открыто. Слишком поздно. Даже Могила мог бы кое-что заподозрить. Я попыталась использовать против вас Темного Человека, но я не способна подняться до вашего уровня в искусстве сражения.
— Рауэн, что ты мелешь? — Лицо Могилы побледнело и обмякло от потрясения. Он беспорядочно двигал руками, в голосе слышалось отчаяние. — Не слушайте ее, капитан Хок. Ей плохо, она сама не ведает, что говорит…
— Нет, я знаю, — сказала Рауэн с вызовом. — Я виновата, Могила. Виновна, как сто чертей. Я убила Боуда и четверых Существ и убью еще, точно не знаю сколько, прежде чем со мной покончат. На Улице Богов нет Богов, и я заставлю их отплатить за притворство. Они были мне так нужны. Мне нужны настоящие Боги, а они обманули меня. Я ни одного не оставлю в живых, — Она улыбнулась Хоку и Фишер, но ее улыбка была не из приятных. — Вы хотите арестовать мою телесную оболочку? Прекрасно. Берите ее. У меня много свободных тел, а мое собственное тело очень скоро будет ни на что не годно. Я все равно покинула бы его в скором времени, вы же просто поторопили события.
— Боюсь, нет, — ответил Хок. — Я предвидел, что вы способны оставить свое тело и перейти в тело одного из гомункулусов — Темного Человека, поэтому я заранее договорился с Бакеном. Камень Экзорциста у него, Рауэн. Никакая магия не будет действовать вокруг вас, если мы захотим. Вы останетесь в своей собственной телесной оболочке. И будете пребывать в ней до самого суда.
— О чем вы говорите? — вмешался Могила. — Ничто не помешает магии в этом доме. Иначе я бы уже знал, — Он сделал быстрый жест левой рукой, и лампа на стене зажглась сама собой. Хок взглянул на яркий свет, и у него упало сердце.