Убийственная красота
Шрифт:
Через пару часов в кабинете Турецкого появился «важняк» из городской прокуратуры, Томилин.
Они были знакомы, пересекались не раз по разного рода служебным делам. Москва — город маленький. Александр приветливо улыбнулся, поднялся навстречу коллеге.
— Привет, Турецкий! — с некоторой долей не то фамильярности, не то пренебрежения поздоровался гость, пожимая протянутую руку.
Александр помнил, что коллега и соратник отличается некоторым гонором. Да к тому же, видимо, обижен, что дело о взрывах передано в Генпрокуратуру. Что как бы означало несостоятельность городского ведомства. Вот ведь парадокс:
— Здорово, Томилин. Садись, дружище. Вот не было у бабы забот, так купила порося. Кому это надо: у опытного следака забирать дело и передавать другому…
— Не менее опытному, — закончил Томилин и слегка улыбнулся.
Лед был растоплен.
— Ладно, мы предполагаем, а там… — Турецкий указал пальцем вверх, — располагают. Давай рассказывай, показывай.
— С чего начать? Ну пожалуй, с данных экспертизы.
«Верно, начинаешь с главного», — отметил про себя Турецкий.
— Так вот, по данным взрывотехнической экспертизы оба взрывных устройства, то есть то, в результате действия которого погиб Климович, и то, что не сработало у дверей квартиры Литвинова, — практически идентичны. В обоих случаях использован пластит одинаковой мощности, в обоих случаях упакованный в пластиковую коробочку. Знаешь, такие коробочки скрывают проводочки обычных дверных звонков. Висят в квартирах.
— А висели?
— Одно — снаружи двери в квартиру Литвинова, на стене лестничной площадки. Другое — на двери в подъезде дома, где проживал Климович.
— Первый взрыв не прогремел, как нам известно. Почему?
— Литвинов эту коробочку обнаружил. И вызвал милицию.
— Кто приезжал?
— Из линейного отдела. Пятьдесят первого. Но когда они приехали, устройство уже было обезврежено.
— Кем?
— Электриком.
— Не понял?
— Вот протокол допроса, ознакомься.
— Ознакомлюсь, конечно. А что это за электрик такой? В двух словах?
— Бывший сапер. Воевал в Афгане.
— Его допрашивали?
— А как же! Сколько нервов стоило — это отдельная песня. Он, видишь ли, контуженый. И заикается так, что ответ на первый вопрос: фамилия, имя, отчество — занял минут пять. Пришлось проводить допрос в письменной форме. Он показал, что, поскольку взрывпакет был снабжен таймером — а соседи подтвердили, что оттуда тикало, — он не стал ждать саперов. Во-первых, потому, что опасался за жизнь людей. Действительно, как оказалось, взрыв был запланирован на девять часов. Во-вторых, он, видите ли, сам сапер. И еще посаперистее, так сказать, других… У него инвалидность по «мозгам». Что с него взять?
— Но разминировал удачно?
— Удачно, удачнее некуда. Все в его «пальчиках». Так все замусолил своими ручищами, что ни хрена там больше не найдешь. Впрочем, тот, кто эту бомбу к стенке присобачил, наверняка в перчатках работал.
— А кто допрашивал этого… Литвинова?
— На которого покушались? Я допрашивал.
— Какое он произвел на тебя впечатление?
— Как тебе сказать… Двоякое. С одной стороны, он был напуган случившимся, что понятно. С другой —
— И кого же он считает возможным преступником?
— Есть такой доктор — Анатолий Нестеров. Не слышал?
— Бог миловал. Я пока без докторов обхожусь.
— Ну этот тебе вряд ли и понадобится. Ты у нас и так Джеймс Бонд.
— Не понял?
— Нестеров руководит частной клиникой «Возрождение». В этой клинике делают операции по омоложению. Очень модное, но совершенно закрытое заведение. Клиенты — звезды шоу-бизнеса, телемены и телевумены и даже политики. Ты давно нашего бывшего президента по телику не видел?
— Недавно видел.
— И как он тебе?
— Статус пенсионера явно пошел ему на пользу.
— Это статус «Возрождения» пошел ему на пользу.
— То есть?
— Ну да. Прошел там курс лечения. Результат — на лице.
— И зачем такому успешному доктору заниматься уголовщиной? В самом крайнем ее варианте?
— А затем. Со слов Литвинова, Лицензионная палата и Институт по контролю биопрепаратов отозвали лицензию, разрешающую клинике Нестерова заниматься своей деятельностью. А очередь на курс лечения — на полгода вперед. И люди уже проплатили этот курс. Улавливаешь?
— Понятно. Убытки.
— Миллионные. В долларах.
— Так. Ну то, что Лицензионная палата, которой руководил Климович, выдает лицензии, — это понятно. А при чем здесь Институт по контролю биопрепаратов, где Литвинов замдиректора?
— Курс омоложения, разработанный Нестеровым, основан на использовании некоего нового биопрепарата. И институт, где служит Литвинов, выдает разрешительные документы на использование любого биопрепарата.
— И что? Отрабатывали вы этого Нестерова?
— Накануне покушения на Литвинова Нестеров был госпитализирован. Обострение ишемической болезни сердца. Выписался из больницы позавчера, то есть в день гибели Климовича. Персонал подтверждает, что больной Нестеров стен данного богоугодного заведения не покидал в течение всего курса лечения. В том числе и восемнадцатого, и в ночь на девятнадцатое августа. Хотя вообще больных на выходные иногда отпускают домой. Но Нестеров живет один, его не отпускали. И в день смерти Климовича он вообще был на глазах у медперсонала. Его осматривал врач перед выпиской, ему готовили документы выписные. Он до тринадцати часов дня весь как на ладони. Абсолютное алиби.
— Ну вряд ли он сам подложил бомбу. Для этого существуют исполнители. Вы за ним наблюдение установили?
— Да, была наружка. Ничего существенного. В больнице он был изолирован. После выписки ежедневный маршрут однообразен до скуки: дом — работа, работа — дом. Я свою наружку снял в связи с переходом дела в твои руки.
— А что по адресу Климовича? Там свидетели взрыва были? Вообще, поквартирный опрос проводили?
— Свидетели есть. Одна дама выгуливала свою шавку, но от нее толку мало. Мадам в шоке: на ее глазах все и произошло. Поквартирный опрос провести не успели. Там выходные наслоились. Народ на дачи разъехался. А сегодня дело у меня забрали. Так что теперь тебе карты в руки, — повторил Томилин. — Давай, Турецкий, двигай! Теперь тебе твое начальство будет вопросы задавать, а ты будешь перед ним отчитываться, как я сейчас перед тобой.