Убийственная красота

Незнанский Фридрих Евсеевич

Девушка замолчала. Саша отметил, что она повторила все то, что он о ней думал. Это было все-таки так странно, что он не нашел ничего лучшего, как спросить:

— Настя, вы пьяны?

— Ну да. То есть нет. Просто я с утра ничего не ела. Вернее, со вчерашнего вечера. А что, очень заметно? — Она вскинула испуганные глаза.

— Нет, просто вы столько хорошего мне сказали, я и подумал… — огорчился Александр.

— Так я же все это искренне сказала! — воскликнула Настя. — Знаете, у меня в этом городе нет друга. Есть подружки на курсе.

Я снимаю квартиру вместе с очень хорошей девочкой. Но… Вот я уехала из дома и осталась одна в большом городе. Этот город достаточно жесток. Иногда опасен. Почти всегда равнодушен. Мне здесь трудно. Я привыкла жить с открытой душой. Среди людей, которые тебя знают с детства, радуются твоим успехам, жалеют тебя, когда тебе плохо… А здесь никто никого не жалеет.

— Неужели у вас нет поклонников?

— Поклонников? Собственно, на поклонников времени особо не было. Я учусь и работаю. Но один есть. Вернее, был.

— Почему в прошедшем времени? — тайно радуясь, спросил Турецкий.

— Как вам сказать? Вот он привел меня к себе домой, познакомить с родителями. И в глазах его родителей я — аферистка из провинции, которая метит на их жилплощадь. Так унизительно чувствовать это! Они коренные москвичи, а не знают различия между Кантом и карпом. Но дело не в этом. Просто я никогда себе не позволю быть… обузой. А мальчик этого не увидел.

— Ну а работа? Вы ведь говорили, что в вашем баре собираются люди искусства. Это ведь взрослые, интересные люди. Вы такая красивая девушка. Неужели клиенты за вами не ухаживают?

— Ухаживают? Что вы! Строго — нет! Мы на работе. Это исключено. Никто себе ничего такого не позволяет. Я потому и прижилась там. Платят хорошо. И никто не пристает. Приставать к официантке — моветон. А люди искусства такие вещи, как общие заповеди, соблюдают неукоснительно. Не усвоив приличий, не утвердишься.

— Это вы сами придумали?

— Что?

— Последнюю фразу.

— Нет, это Конфуций придумал. Так что наши посетители — народ очень корпоративный и все-таки интеллигентный.

— Почему — все-таки? — рассмеялся Саша.

— Ну… Знаете… Все их общение можно охарактеризовать названием блюда из здешнего меню: «Рыба ест рыбу». Вот они друг друга и поедают с милыми улыбками. Это поначалу даже интересно. Приходите к нам, правда! Увидите кучу знаменитостей.

— Короче говоря, Настя, я понял одно: без моего доброго, отеческого глаза вы здесь если и не пропадете, то затоскуете окончательно! — расхрабрился Турецкий.

— А горячее будет? — прищурясь, спросила девушка.

— И десерт! — пообещал Турецкий.

Потом они с удовольствием продолжили ужин, ей принесли серебристую форель, ему — сочное мясо. И болтали так легко, будто были знакомы давным-давно. Десерт представлял собой мороженое с фруктами. И затем, уже поздним вечером, отвез домой: Мансуровский переулок, дом семь. Настя задремала в дороге, и он боялся ее разбудить.

— Откуда вы знаете, где я живу? — изумилась девушка, открыв глаза

у подъезда собственного дома.

— Об этом я расскажу вам в следующий раз. Должна же быть хоть какая-то интрига.

— Хорошо! В следующий раз допрос буду проводить я! — Она прищурила черные глаза, ставшие узкими и кошачьими.

Он довел Настю до квартиры, церемонно поцеловал ей руку и исчез в чреве лифта лишь тогда, когда дверь открылась и соседка по жилплощади возопила:

— Аська! Где тебя черти носят, ведьма?

А и вправду ведьма. Вернее, юная колдунья…

Глава 9

Мысли и поступки

Ранним утром его разбудил телефонный звонок. Привычный, как собственная небритая физиономия в утреннем зеркале ванной. Боясь разбудить Ирину, Саша схватил трубку и выскользнул в коридор.

— Але?

— Привет, Саня! — загудел Грязнов. — Где тебя вчера вечером носило? Я уж и на мобильник звонил, так ты его отключил. Красиво это?

— Ладно, значит, так нужно было. Что-нибудь срочное? У нас плохие новости?

— Ну почему же сразу плохие? План на день хочу обсудить. Ты с утра куда?

— Я к Нестерову. В его клинику. Вчера сговорился о встрече. Твои орлы что-нибудь накопали?

— Работают на улице Строителей, где жил Климович. Сегодня закончат. Надо будет обсудить.

— Это непременно. Давай в двенадцать у меня.

— То есть в полдень, а не в полночь, я надеюсь?

— Ты правильно надеешься, моя радость!

— Что это с тобой? Ты меня ни с кем не путаешь? Это Костина Клавдия — твоя радость. Смотри, Ирина услышит — не так поймет.

В коридоре действительно возникла жена.

— Ты с кем? — спросила она, запахивая халатик и направляясь на кухню.

— Это я со Славкой. Тебе привет!

— Большое спасибо. Это очень своевременно. Учитывая время суток.

Саша отметил, что, проходя мимо, она не коснулась его рукой, не взъерошила волосы, не прижалась к нему хоть на мгновение, как это бывало обычно.

— Ладно, Вячеслав, хорош трепаться. До встречи!

Турецкий принял душ, побрился. На кухне его ждал завтрак, пакет с бутербродами. Ирины не было.

— Ириша, ты где?

— Завтракай, я еще полежу. Голова что-то болит, — раздалось из спальни.

Александр позавтракал в одиночестве, зашел в комнату, поцеловал волосы жены. Ему показалось, что она чуть отстранилась. Или показалось?

— Жди меня, моя верная подруга, и я вернусь! — мажорным тоном пообещал он.

— Не пройдет и суток, — откликнулась Ирина.

— Это что? Бунт на корабле? Не позволю! — как бы сердито пророкотал Турецкий, еще раз чмокнул жену и исчез.

«Что это с ней? — думал Саша по пути к доктору Нестерову. — Дуться на мужа не в ее характере. И что уж такого произошло? Ну, пришел вчера поздно. Так это норма, а не исключение. Неужели догадалась? Но о чем? Ничего такого и не было! Накормил девушку ужином, отвез домой».