Убийственная лыжня

Маурер Йорг

— Что, но?

Представитель всемирно известной фирмы по производству лыж поднял с полицейского рождественского базара пакетик побольше, и глаза у него засверкали.

— Это кусок пружинного крепления Френелли, которое изготовлялось еще в пятидесятые годы. Кстати, абсолютно ненадежное, с ним было три смертельных случая, тем не менее — чудо немецкой послевоенной инженерной техники. Можно мне его взять себе?

— Это все вещественные доказательства, — проворчал Штенгеле.

— Но ведь содержимое этого пакетика ничего не доказывает.

— До тех пор пока специалист не определит, что это вещественное

доказательство ничего не доказывает, оно остается вещественным доказательством. — Штенгеле после этой фразы даже немного испугался ее поэтического звучания.

— Но ведь я специалист.

— Если вам это доставляет удовольствие, то пойдите и поищите себе сами что-нибудь для коллекции и игры. Этот пакетик останется здесь, — сказал Еннервайн и отвернулся от разочарованного представителя крупной фирмы. — А что у вас, Остлер?

— Моя находка, как бы это сказать, довольно несерьезная, — ответил тот. — Собаки что-то нарыли, там, почти на краю леса.

— Да, — смущенно поддержал коллегу Холльайзен. — Обе служебные собаки, Сцилла и Харибда, были натасканы на лыжу Оге Сёренсена. Вдруг они стали визжать и копать. Мы помогали им, и вдруг открылось полдесятка костей.

— Да, — продолжил Остлер. — Вначале у нас чуть сердце не остановилось.

— Останки были ужасно похожи на человеческие бедренные кости.

— Как вы сказали?

— Мы профаны в медицине. И ни одного доктора поблизости, поэтому мы быстро сделали фотографию на мобильник и послали судмедэкспертам.

— И что?

— Они умирали от смеха. Но мы тоже так подумали. Перед местом находки во время больших спортивных мероприятий обычно ставится переносная закусочная.

— Постойте, я сейчас угадаю: фирменное блюдо там — настоящие баварские телячьи рульки?

— Да. А остальное можно самому додумать. Мы не приложили кости к вещественным доказательствам.

Представитель всемирно известной фирмы по производству лыж снова вмешался.

— Но это была бы прекрасная возможность прятать трупы. Их закапывают ночью за закусочной будкой и закрывают сверху телячьими костями. Потом сами заявляют о находке, вызванные полицейские начинают работу, но после обследования первой кости они понимают: ложная тревога.

— Я возьму это себе на заметку, — сказал Еннервайн. — Если я когда-нибудь решу заменить свою команду на другую и не буду знать, куда девать старую. Но пойдем дальше.

Еннервайн посмотрел в сторону командира Беккера и его гусаров-электронщиков.

— Гизела сделала всю работу, — сказал тот. — Она чуть не побила рекорд датчанина по прыжкам.

— Как ее самочувствие?

— Очень хорошее. Мы не дали ей упасть на твердую почву, постелив для нее несколько мягких матов. Тем не менее она рассчитала шансы на выживание.

— И как?

— Три процента. Но это не было предметом исследования. Давайте перейдем к предварительному подведению итогов. Мы не знали, каким калибром была обстреляна лыжа Сёренсена, или могла быть обстреляна. Это не было пневматическое ружье, оно так далеко не достает, наверное, это не было ружье для охоты на медведя Старого Шаттэрхэнда, которое якобы попадает даже с расстояния в семь миль. Мы исходим из среднего значения 5,45 мм, это могло бы дать примерно такое отклонение, как мы это видели на записи. У Гизелы лыжу оторвало довольно сильно, она не была запрограммирована

на то, чтобы сохранить свой курс или сопротивляться. У Сёренсена лыжу оторвало с такой же силой, но он очень мощно и ловко сопротивлялся. Правда, он не совсем справился, как мы все знаем, но он был наверняка неплохим прыгуном. Он предпринимал прямо-таки героические усилия, чтобы удержаться.

— Но при условии, что тезис Ангерера верный, — добавил Еннервайн. — Несмотря на все, наверняка интересные находки и заключения, я должен констатировать, что сегодня мы ничего не обнаружили, что могло бы доказать постороннее воздействие. Нет пули, нет лыжи, нет дополнительного свидетеля…

Еннервайн сделал такую же продолжительную паузу, как перед этим Беккер. Все ожидали решающего слова мастера, заявления шефа, речи Великого председателя. Но Еннервайн был краток.

— …поэтому я предложу сегодня моему начальству и прокурору прекратить расследования.

Баста. Никакой пули, никакой лыжи. Никакого следа крови, который тянется от территории трамплина, мимо судейского стола и до одиночной камеры далекого Юваскюля (JVA), где пожизненно томятся одичавшие ненавистники спорта и обидчики датчанина.

— Тогда собираем наши вещи?

— Да.

Было еще раннее послеобеденное время, меж тем собралось несколько любопытных, но они могли наблюдать только отступление команды.

— Извините, а полицейские здесь настоящие? — спросил кто-то, когда люди Беккера проносили мимо них свои ящики. — А может, снимается детективный фильм? А вон тот, это ведь Хью Грант или?..

15

Калим аль-Хасид и его телохранитель Юсуф стояли где-то на этом свете вместе, на обычном расстоянии в пяти или шести метрах друг от друга, в досягаемости для прыжка, на расстоянии слышимости и на расстоянии выстрела. Где-то на этом свете, потому что с фойе отелей все обстояло так же, как и с ресторанами фастфуда. Находясь внутри, невозможно угадать, на каком континенте ты находишься. Но в задачи Юсуфа не входило знать, где он сейчас как раз находился. Его работа заключалась в том, чтобы Калим аль-Хасид пережил день, где бы он ни находился. Объект Юсуфа наконец-то обнаружил долгожданного спонсора в толпе в холле отеля, он махнул ему рукой, и оба буквально провалились в кожаный диван. Не прошло и пяти минут, и Калим уже изображал руками огромный трамплин для прыжков, который выступает далеко в море. Наверное, так Одиссей объяснял своим спутникам дорогу на Итаку, но при этом он в отличие от Калима не опрокинул цветочную вазу. Юсуф устроился так, чтобы ему были видны входные двери.

— Это будет трамплин с искусственным покрытием? — спросил спонсор.

— Ни в коем случае, нет, никакого искусственного покрытия! — ответил храбрый спортивный мечтатель из Дубая и попытался промокнуть вылившуюся из вазы воду. — Это будет настоящий, оригинальный, скандинавский трамплин для прыжков на лыжах с белым снегом, с рыхлым снегом, с вечным снегом, со снежным настом, со свечением и со всем, что положено.

— А как вообще будет «снег» по-арабски? — спросил спонсор.

— Видите ли, мы, жители пустыни, всегда любим это описывать. Ослепительный дар неба, который в Европе сокращает людям путь и озаряет их сердца — что-то в этом роде.