Убийственная жестокость
Шрифт:
Мишель достала деньги и вложила в кармашек принесённого счёта, взяла сумочку и встала из-за стола.
– Уже уходите?
Французская речь серенадой прозвучала за спиной. Мишель не сразу поняла, что обращаются к ней.
– Вы ведь даже ничего не попробовали.
Мужчина старше её лет на десять. Высокий, смуглый, с мелкими курчавыми завитками, живописно уложенными на бок. Стройный и подтянутый, насколько позволял судить стильный костюм, но не той широкоплечей, мужественной стройностью, что присуща Дэвиду, а более тонкой и аристократичной.
– Извините, что потревожил вас. Я не хотел пугать.
Мужчина приложил ладонь к груди и не сводил тёплого взгляда с Мишель. Он говорил на чистом французском, без американского акцента, что обычно слышался повсюду. Каждый звук мелодией вылетал из его тонко-очерченных губ и растворялся в лирике звучащего где-то на заднем плане саксофона.
– Вы говорите по-французски? – Спросил он, видя смятение собеседницы.
Мишель наконец обрела голос и почти на совершенном французском, который всё же не дотягивал до совершенства этого незнакомца, ответила:
– Да. Я знаю французский.
Мужчина тут же расплылся в улыбке, словно растаявший крем на торте.
– Как замечательно! Я заметил вас, как только вы вошли сюда. Я понял, что вы кого-то ждали и не стал вмешиваться. Но судя по всему, ваш спутник уже не придёт.
Мишель бросила взгляд на пустой стол с одиноким бокалом и даже нетронутыми столовыми приборами.
– У него появились срочные… дела. Поэтому я собиралась домой.
– О, не стоит нарушать планы только потому, что вам не с кем разделить обед.
Мужчина был так приветлив и обходителен, что Мишель почувствовала себя героиней романа. Не часто с ней ни с того ни с сего заговаривали красивые мужчины, поэтому она слегка заволновалась и покрылась предательским румянцем.
– Я не привыкла есть в одиночестве. – Ответила Мишель и тут же испугалась, что её слова прозвучали как призыв.
– Тогда почему бы вам не разделить трапезу со мной?
Мишель заколебалась. Её так и тянуло ещё хоть немного поболтать на французском с кем-то, кто знает больше предложений, чем написано в разговорнике. К тому же, вечер уже был испорчен, а этот человек имел все шансы реабилитировать его. По крайней мере, хуже уже не будет.
– О, простите мою невоспитанность. Меня зовут Гэбриэл.
– Мишель.
Мягкие губы невесомо коснулись её ладони. Ну прямо кавалер, приветствующий придворную даму.
– Какое прекрасное имя! К тому же, французское. Это ещё один знак, что вы просто обязаны поужинать со мной.
– Даже не знаю, я…
– Прошу вас. Не каждый день в этом городе можно встретить того, кто свободно говорит на моём родном языке, да ещё и носит такое чудесное французское имя.
С этим Мишель не могла не согласиться. С разговором на французском, не со своим «чудесным» именем.
– Ну хорошо. Пожалуй, я могу ненадолго задержаться.
Гэбриэл хлопнул в ладоши от радости.
Гэбриэл протянул официанту книжечку со счётом и, даже не взглянув на него, произнёс:
– Эта прекрасная мадемуазель пока никуда не уходит.
Мишель думала, что его французская речь – лишь ловкий приём обольщения, но, похоже, он даже не думал переходить на английский.
– Даниэль, принеси-ка нам бутылочку «Домен ля Рош».
Официант уставился на гостя. Мишель уж решила, что ей надо перевести, ведь вряд ли он понял, что ему сказал Гэбриэл. Но замешательство на лице Даниэля появилось совершенно по другой причине.
– Ммм, «Домен ля Рош», месье?
На неплохом французском заговорил официант, чем поразил Мишель до глубины души. Она молча наблюдала за этой беседой и наслаждалась своим удивительным путешествием во Францию. Она будто прошла через портал и перенеслась по ту сторону океана, в самую душу Парижа.
– Но ведь это вино на особые случаи, месье.
– У нас как раз тут особый случай. – Глаза Гэбриэла блеснули, а Мишель покраснела ещё больше. – А мы пока выберем блюда. Вы что предпочитаете, Мишель?
Она была настолько ошарашена и сражена происходящим, что тут же схватила меню и принялась его изучать.
– Мой друг пригласил меня сюда, чтобы попробовать знаменитый Тартифлет.
– Не поверите, это любимое блюдо моей бабушки. Она родом из Савойи, как и сам Тартифлет. Бабуля перепробовала всевозможные рецепты, пока не создала свой собственный. Вы бы только попробовали его. М-м-м, пальчики оближешь.
Гэбриэл так театрально изобразил облизывание пальцев, что Мишель и правда захотелось попробовать Тартифлет его бабушки.
– Тогда решено. Мы заказываем Тартифлет. Но позволите остальной заказ сделать за вас? Вы обязаны перепробовать всё в этом заведении. Но начнём, пожалуй, с трёх блюд и десерта. Как насчёт бёф бургеньон, киш с копчёной грудинкой и настоящий, французский крем-брюле?
Он так восторженно говорил о еде, что Мишель приходилось мысленно подбирать все слюнки. Видно, Гэбриэл был завсегдатаем этого ресторана, раз с таким энтузиазмом отзывался о бесконечном меню.
Даниэль вернулся по мановению руки, откупорил бутылку «Домен ля Рош», разлил по бокалам и оттараторил весь заказ, чтобы ничего не упустить. Гэбриэл поболтал напиток, в котором тут же заискрились отражения лампочек, глубоко втянул запах и пригубил вино со всей вычурностью, с которой ценители дегустируют вина. Мишель вспомнила, как бездушно выпила предыдущий бокал, и престыдилась своей неотёсанности.
Гэбриэл одобрительно кивнул официанту и отпустил его. Протянув бокал Мишель, он чувственно произнёс: