Убийственные болоньезе
Шрифт:
— Но ты хоть понимаешь, что это мой отец? Ты хочешь, чтобы он сел в тюрьму?
— Он преступник! — убежденно ответила она.
— Он мой отец, кем бы он ни был!
— Разведемся, — тихо сказала Тина.
— Что?
— Ну, я для того все это рассказала, чтобы ты выбрал свой путь, — пояснила она.
— Как у тебя все просто, — задумчиво проговорил Георгий. — Сломать человеку жизнь, разрушить семью… Ты меня совсем не любишь?
— Люблю, — она взглянула на него, и грустно сказала. — Но, согласись, наша семья весьма условное понятие. Твой отец меня ненавидит, моя мать не знакома с моим мужем, даже близкие мне люди не знают…
— Бернса забыла, — зло напомнил Георгий.
— С Бернсом у меня сложные отношения, — она осторожничала, выбирала слова, ступая на скользкую тему, — но он отвечал за меня, за мое здоровье, благополучие.
Теперь это твоя забота.
— Ты
— Считай, что он был моим отцом, — она старалась не обращать внимания на ставший оскорбительным тон мужа.
— Интересные у тебя отношения с папашкой!
— Гоги, ты опять скатываешься к ненужной ревности, — она дотронулась до его бедра, он вздрогнул и отодвинулся.
— А если она есть, то куда мне от нее деться? — сердито выпалил он. — Посоветуй, как убить ее в себе?
— Поэтому и предлагаю развод. Мне очень жаль…
— Я подумаю над твоим предложением.
— Пожалуйста, прошу, Давиду позвони.
Георгий хмыкнул, вскочил, и стоя у постели начал расстегивать брючный ремень, Тинкины глаза раскрылись от ужаса, но он только снял брюки, стянул джемпер, и забрался в теплое Тинкино гнездышко… От нежности не осталось и следа. Тинкины глаза вновь наполнились слезами, но он не обращал на них внимания, до боли стискивая в объятиях ее тело.