Убийственный ритм
Шрифт:
Впрочем, сама виновата: ведь с самого начала было ясно, что ничего хорошего ожидать не приходится. Я тогда сидела на хвосте у одного молодого системного инженера, которого начальник подозревал в том, что тот продает информацию конкурентам. Я приехала за ним в «Асиенда-клаб», известный в Манчестере рок-клуб, где обычно выступают начинающие и многообещающие группы. Я там была раза два, не больше, – как-то не в моем стиле такой отдых, когда тебя стискивают со всех сторон, воздуха нет, пахнет потом и дымом, разговаривать невозможно, а дышать затруднительно. Нет, если уж у меня выдается несколько свободных часов, я лучше поиграю в какую-нибудь компьютерную игру.
Впрочем,
Все это заняло буквально несколько секунд. Я вылезла из машины, собираясь размозжить череп идиоту, который не удосужился посмотреть вперед, выезжая на улицу. Из-за него я не только упустила инженера, но и испортила машину! Я дернула за ручку двери: не выйдет сам – я ему машину разобью ко всем чертям. Не знала я, кто там, мужчина или женщина, но почему-то была уверена, что так водить машину может только мужчина.
Дрожа от страха, из машины вылез Очаровательный Парень.
Я не успела и рта раскрыть, чтобы сообщить ему свое мнение о его водительских навыках и общем умственном уровне, как он обезоруживающе улыбнулся и спокойно сказал:
– Слушай, если ты хотела узнать мое имя и телефон, могла бы ведь и просто спросить.
Сама не знаю, почему при этих словах я его не убила. Я расхохоталась. И это была моя первая ошибка.
Теперь, спустя девять месяцев, Ричард был моим любовником. Он был в разводе, его бывшая жена с пятилетним сыном жила в Лондоне. К счастью, у меня хватило ума не звать его к себе жить. Мы занимали два раздельных бунгало – вскоре после того, как мы познакомились, дом, смежный с моим, выставили на продажу, и я убедила Ри чарда его купить, объяснив, что так мы будем жить фактически вместе.
Ричард хотел соединить бунгало общей дверью, но я его отговорила: стена между ними была частью несущей конструкции, пробивать в ней дверь опасно. К тому же тогда мы ни за что не сможем продать ни одного дома, если когда-нибудь будем переезжать. Ричард признает мое превосходство в практических вопросах. Вместо общей двери мы сделали большую веранду-оранжерею, соединяющую двери наших гостиных, – в конце концов, если надо будет продавать бунгало, поставить в ней перегородку будет несложно. Мы с самого начала договорились, что за каждым останется право при желании запирать двери.
Я этим правом пользуюсь. Иначе как бы мне удавалось поддерживать в доме относительный порядок после Ричардовых
Я вытерла волосы полотенцем и наложила на лицо крем. Ну почему, почему каждый раз происходит именно так? Почему я перестаю на него сердиться, стоит ему улыбнуться своей знаменитой улыбкой или появиться в дверях с букетом роз? Я ведь, кажется, достаточно опытна, чтобы не попадаться на такие приемы… Однако каждый раз попадаюсь.
Правда, однажды я твердо заявила ему, что в любых отношениях нужно соблюдать договоры. Если он нарушит договор один раз, это еще куда ни шло. Если два раза, я попросту сменю замок, а если три – Ричард вернется вечером домой и увидит все свои любимые кассеты на лужайке за окном, куда я их выброшу, предварительно удостоверившись, что идет дождь. В Манчестере плохая погода – обычное дело.
Поначалу Ричард смирялся с моими требованиями как с неприятной необходимостью, но постепенно понял, что жить вообще гораздо проще, если подчиняешься некоторым правилам. Правда, до совершенства Ричарду еще далеко. Чего стоят хотя бы его подарки! Он частичный дальтоник и может принести в дом, скажем, ярко-красную вазу, которая будет великолепно гармонировать с зеленовато-бежеватыми тонами моей мебели. Иногда он дарит мне черные майки с названиями групп, о которых я в жизни не слышала – при том, что я ему тысячу раз говорила: в черном я в лучшем случае похожа на преступника, отбывающего предварительное заключение. В последнее время я просто отношу эти прелести в его бунгало и мило благодарю за щедрость и заботу.
Но все-таки Ричард потихоньку исправляется. Честное слово, исправляется… Так, по крайней мере, я себя убеждала, борясь с желанием задушить его и избавиться от необходимости куда-то выходить.
Отбросив наконец навязчивую мысль о преднамеренном убийстве, я пошла к себе в спальню и задумалась, что мне сегодня надеть. Интересно, что там вообще предполагается, на этой вечеринке? На концерте-то можно появиться в чем попало, там будет столько народу, что меня все равно никто не заметит среди толпы орущих фанатов, а вот предстоящая потом вечеринка – это проблема. Я терпеть не могу советоваться по поводу одежды, но делать было нечего, и я закричала:
– Слушай, а что это будет за прием? Как мне одеться?
Ричард немедленно возник в дверях. Выглядел точь-в-точь как нашкодивший щенок, удивленный тем, что хозяин так быстро его простил.
По его одежде было трудно о чем-то судить: Ричард был одет в ярко-синий костюм и черную рубашку, к этому прилагался шелковый галстук с ярким рисунком, похожим на обложку альбома психоделической музыки шестидесятых годов.
– Ну, ты же знаешь Джетта, – ответил Ри чард, пожимая плечами и улыбаясь.
Вообще-то не знаю. Я виделась с ним один раз, месяца три назад. Он подсел к нашему столику на десять человек на благотворительном обеде и просидел практически все время молча, оживившись лишь тогда, когда Ричард обсуждал с ним последние футбольные события. Волшебные два слова «Манчестер Юнайтед», которые понимают люди повсюду, от Сантьяго до Стокгольма, произвели свое действие, послужив ключиком к Джетту. Он кинулся защищать манчестерцев со страстью, с какой пылкий итальянец, вероятно, защищает свою матушку, когда задета ее честь. Из этого следует, что мне лучше всего надеть майку с надписью «Манчестер Юнайтед».