Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны
Шрифт:
Многое из необходимой инфраструктуры уже было заложено в Гаити, начиная с собственного детища ЦРУ Национальной разведывательной службы, а также широкой сети осведомителей и проплаченных агентов в других силовых ведомствах, вроде FRAPH, и свои надежные военные [50]. Офицеры разведки США даже провели полную инвентаризацию гаитянского вооружения [51].
Отказ Клинтона использовать этот вариант особенно любопытен, тем более что многие члены Конгресса и некоторые члены его собственной администрации на протяжении нескольких месяцев призывали его сделать это [52]. Наконец, в сентябре 1994 года, что ЦРУ «приступило к осуществлению крупной тайной операции в этом месяце, чтобы попытаться свергнуть военный режим Гаити… но пока попытка не удалась». Один чиновник заявил, что усилия «были предприняты слишком поздно, чтобы изменить ситуацию». Правительство, по слухам, провело месяцы, дебатируя, какие действия
Хотя они могли сделать тот самый «один телефонный звонок». Как будто они этого хотели.
Предательство
«Самый насильственный режим в нашем полушарии»; «кампания насилия, пыток и увечий, людей морили голодом»; «издевательства над детьми, изнасилования женщин, убийства священников»; «убийство гаитянских сирот», подозреваемых в «тайных симпатиях к президенту Аристиду», по причине того, что он управлял приютом, будучи приходским священником»; «солдаты и полицейские насиловали жен и дочерей подозреваемых политических диссидентов – молодых девушек 13–16 лет, людей убивали и калечили как предупреждение для остальных; дети были вынуждены наблюдать, как лица их матерей кромсали мачете» [54]. Так Уильям Джефферсон Клинтон объяснял американскому народу, почему он стремится «восстановить демократическое правительство на Гаити».
Следующее, что мы узнали: лидерам Гаити было сказано, что у них есть четыре недели, чтобы уйти в отставку, что с них будут сняты обвинения во всех преступлениях, что они смогут остаться в стране, что смогут баллотироваться впрезиденты, что смогут сохранить все свои активы, вне зависимости оттого, как эти активы были получены. Тем, кто выберет изгнание, будут выплачены крупные суммы денег в Соединенных Штатах за аренду их недвижимости на Гаити и бесплатно сделан ремонт; два самолета будут предоставлены в их полное распоряжение, чтобы они со своим имуществом, включая мебель, могли улететь в любую страну по их выбору; их жилье там и текущие расходы будут оплачены в течение года, за всех членов семьи и десятков родственников и друзей – что составило миллионы долларов [55].
Почему Билл Клинтон как президент – в отличие, может быть, от Билла Клинтона как человека – не испытывал омерзения от Седра и его компании? (Джимми Картер ранее назвал Седра человеком чести и признался в большом уважении к нему.) Потому что они не создавали никакого идеологического барьера для экономического и стратегического управления Гаити Соединенными Штатами. В отличие от Жана-Бертрана Аристида – человека, который только годом ранее объявил: «Я все еще думаю, что капитализм – смертный грех» [56]. Или Фиделя Кастро на Кубе. Чтобы здесь не было сомнений, нужно отметить, что незадолго до того как Клинтон сделал процитированные выше замечания о насилии военной хунты Гаити, вице-президент Гор объявил по телевидению, что Кастро – более злостный нарушитель прав человека, чем военачальники Гаити [57].
Злодеяния гаитянского правительства, как и его участие в наркоторговле, были представлены президентом Клинтоном просто для того, чтобы заручиться поддержкой для военного вмешательства. После долгих лет наблюдений Вашингтон вдруг «обнаружил» преступления военной хунты – точно так же, как «обнаружилась» преступная деятельность Норьеги ровно в тот момент, когда наступило время для военного вмешательства в Панаму.
Но самое страшное предательство было еще впереди.
По вышеуказанному соглашению с Раулем Седрой вооруженные силы США начали прибывать в Гаити 19 сентября, чтобы расчистить путь для возвращения Аристида в середине октября. Гаитянской народ встретил американцев с восторгом, солдаты США разоружили, арестовали и застрелили некоторых членов хунты, представлявших особую опасность для жизней и здоровья гаитян и во избежание хаоса в обществе. Но сначала американцы установили танки и автотехнику с пулеметами, чтобы блокировать улицы к жилым кварталам морально подавленной элиты – местных богатых, естественных союзников Вашингтона [58].
Возвращение Жана-Бертрана Аристида был радостным праздником, наполненным оптимизмом. Однако его поклонники не подозревали, что в то время как они возвращали Аристида, они, возможно, потеряли аристидизм. «Лос-Анджелес таймс» сообщила:
«В серии частных встреч представители администрации просили Аристида отказаться от риторики классовой борьбы… и обратиться вместо этого к примирению богатых и бедных гаитянцев. Администрация также призвала Аристида строго придерживаться свободной рыночной экономики и соблюдать конституцию, которая дает существенную политическую власть парламенту при введении
Почти каждый аспект планов Аристида на возобновленное правление – от обложения налогом богатых до разоружения вооруженных сил – был исследован американскими чиновниками, с которыми гаитянский президент встречается ежедневно, и представителями Всемирного банка, Международного валютного фонда и других организаций. Финальный пакет требований ясно отражал их приоритеты… Аристид, конечно, снизил накал освободительного богословия и риторики классовой борьбы, которые были его стилем до изгнания в Вашингтон» [60].
Обученный ведущими представителями администрации Клинтона, «Аристид усвоил принципы демократии [sic!], национального примирения и рыночной экономики со рвением, которое Вашингтон хотел бы видеть у всех лидеров развивающихся стран» [61].
Аристид вернулся в Гаити 15 октября 1994 года, спустя три года и две недели после того, как был свергнут. Соединенные Штаты могли организовать его возвращение на тех же условиях два-три года ранее. Но тогда вашингтонские чиновники продолжали верить, что политика возвращения беженцев на Гаити или поселение их в Гуантанамо заставит проблемы исчезнуть – проблему беженцев и проблему Жана-Бертрана Аристида. Столкнувшись с неизбежностью возвращения Аристида к власти, Клинтон потребовал и получил, объявив об этом публично, обещание гаитянского президента, что он не будет пытаться остаться у власти в компенсацию времени, потерянного в изгнании.
Клинтон, конечно, назвал это «демократией», хотя это было частичным узакониванием переворота. Как можно судить из приведенной выше подборки новостей, это был далеко не единственный пункт, по которому Аристиду пришлось капитулировать [62].
Его кандидатом на важный пост премьер-министра – того, кто назначает кабинет, – была Клодетт Верли (Claudette Werleigh), женщина, соответствовавшая его взглядам. Однако он был вынужден отказаться от ее кандидатуры из-за протестов против ее «левой наклонности» его политических противников, утверждавших, что она серьезно повредит перспективам получить иностранную помощь и инвестиции. Вместо этого Аристид подтвердил назначение Мишель Смарк (Michel Smarck), главного кандидата Вашингтона [63]. Правительство Клинтона и международные финансовые учреждения внимательно наблюдали за президентскими назначениями на посты министра финансов, министра планирования и главы Центрального банка [64].
Двое из кандидатов, одобренных Вашингтоном на эти посты, 22 августа встретились в Париже с международными финансовыми институтами, чтобы обговорить условия соглашения, в соответствии с которым Гаити получит приблизительно 700 миллионов долларов инвестиций и кредита. Как обычно в случае третьего мира, соглашение призывало к решительному сокращению государственного участия в экономике и увеличению роли частного сектора посредством приватизации общественных услуг. Гаити должна будет распахнуть двери для иностранных инвестиций и международных корпораций, для торговли с минимальными тарифами и ограничениями импорта, и предложить себя для сборочных производств как источник дешевой рабочей силы – чрезвычайно дешевой рабочей силы, радующаяся хоть небольшому увеличению текущей зарплаты в 10–25 центов в час, которая мучительно недостаточна даже для утоления голода. Такой образ жизни пропагандировали инвесторам Агентство США по международному развитию (USAID) и другие правительственные ведомства [65]. Сборочное производство рассматривается Вашингтоном как важное для американских компаний – настолько важное, что в разгар санкций в отношении Гаити США объявили, что «тонко корректируют» эмбарго, чтобы позволить компаниям импортировать и экспортировать для продолжения бизнеса [66].
Соглашение также подчеркивает, что власть парламента должна быть усилена. Должность президента даже не упоминается. Как и слово «правосудие» [67].
На момент написания статьи (конец октября 1994 года) мечты Аристида о прожиточном минимуме, цивилизованных условиях работы для гаитянских масс, социальной системе пенсионного обеспечения, достойном образовании, жилищном строительстве, здравоохранении, общественном транспорте и т. д. – так и остаются мечтами. О чем можно сказать с уверенностью, так это о том, что богатые станут еще богаче, а бедные останутся на самом дне латиноамериканской бедноты. При преемнике Аристида – кого бы Соединенные Штаты ни выбрали – их положение только ухудшится.