Убийство императора. Александр II и тайная Россия

Радзинский Эдвард Станиславович

Впоследствии на вопрос: «Скольких придется истребить в Революцию?» «барышня» отвечал все с той же застенчивой улыбкой: «Надо думать о том, скольких можно будет оставить».

Но когда они встретились, не слишком образованный, безвестный учитель Нечаев совершенно подчинил знаменитого интеллектуала Ткачева, чего тот впоследствии не мог ему простить.

В 1868–1869 годах возникает новая волна студенческих волнений в столице.

Все начинается с Медико-хирургической академии, принадлежавшей военному ведомству. Военным

министром тогда был один из немногих оставшихся в правительстве либералов – Дмитрий Милютин.

Игнорируя запреты министра просвещения Дмитрия Толстого, он разрешил студентам иметь свою кассу взаимопомощи и, главное, – собирать сходки. Это и погубило. На первых же сходках студенты объявили, что им не нравится принадлежность к военному ведомству – «оттого в Академии слишком строгая дисциплина». И начались митинги. Академию закрыли, но волнения уже перебросились в Петербургский университет, оттуда в Технологический институт. Этим студентам уже не нравилось, что у них нет касс взаимопомощи и права на сходки… Потребовали вообще «уничтожить всякую стеснительную и оскорбительную опеку университетского начальства…».

За волнениями в Петербурге уже стоял наш бес – маленький нервный человек со страшными глазами – Нечаев.

Как он был счастлив в эти дни – мчался из дома в дом, из кружка в кружок, от сходки к сходке… Он пугал студенческих вожаков якобинскими речами, звал к бунту.

При этом его (странно!) не трогает полиция… Так что иным начинает казаться – не провокатор ли он.

Он не был провокатором. Скорее всего он был нужен кому-то в полиции, чтобы пугать власть нечаевскими речами.

Но самому Нечаеву так нужно было, чтобы его арестовали! Ведь только пройдя тюрьму, можно было стать авторитетным вождем молодежи: «Это что – стоять за правду, ты за правду посиди», – писал тогда поэт.

И вот свершилось: Нечаева вызывают в канцелярию градоначальника на допрос, вероятно, арестуют. Он отправился счастливый. И вскоре молодая революционерка Вера Засулич получила удивительное письмо.

Некий аноним писал: «Когда я гулял сегодня на Васильевском острове, я увидел экипаж, перевозящий заключенных. Из окошка высунулась рука и бросила записку. Через некоторое время я услышал следующие слова: “Если вы студент, то доставьте это по указанному адресу”. Я – студент и считаю своим долгом исполнить эту просьбу. Уничтожьте мое письмо».

Приложенная записка, написанная рукой Нечаева, просила Засулич информировать друзей, что он арестован и содержится в Петропавловской крепости.

Вскоре после этого распространился слух, что Нечаеву удалось невероятное – бежать из крепости. И после беспримерного подвига он находится по пути на Запад.

Так он стал знаменитым.

На самом деле никакого ареста не было. Допросив Нечаева в градоначальстве, его в тот же день отпустили. И тогда-то он решился придумать свой арест и побег. Он скрывался на квартире сестры, пока по студенческому Петербургу ходили слухи о его героическом побеге из крепости.

Но придуманный арест – только первая ступенька дерзкого плана Нечаева.

План этот: поднять всероссийский мятеж, запалить восстанием

Россию.

Но для этого нужно было создать мощную организацию и нужны были деньги. И за всем этим он и отправился в Европу.

Поход за деньгами

4 марта 1869 года Нечаев нелегально переходит русскую границу и благополучно прибывает в Женеву. Еще в России он вычислил, кто может стать его верным покровителем на Западе. Конечно же, он – кровавый мечтатель и… нежнейший, доверчивый человек – Михаил Бакунин.

И он явился к Бакунину.

В тот вечер сладостные миражи витали в женевском жилище Бакунина. Нечаев рассказал старому революционеру, как он сидел в Петропавловской крепости, где когда-то сидел сам Бакунин… И как он сумел бежать. После чего открыл Бакунину главное – в России создано строжайше законспирированное мощнейшее сообщество. Сеть тайных кружков уже охватила всю империю. Во главе этой революционной паутины стоит Всероссийский комитет, распоряжающийся могучими революционными силами. В комитет входит он – Нечаев и решительные молодые люди. Но, к сожалению, они не имеют серьезного опыта политической борьбы и не хватает средств. Вот зачем товарищи послали его в Женеву к Бакунину и Герцену.

Наш мечтающий о крови Дон-Кихот был счастлив: его пророчество о скором революционном пожаре в России, над которым так издевается Маркс, оказалось истиной. Жизнь прожита недаром! Жутковатые идеи Нечаева о праве на подлог, убийство, провокацию ради революции пьянят добрейшего Бакунина. Именно таким должен быть истинный якобинец. Бакунин буквально влюбляется в этого необразованного, жестокого Марата. Как впоследствии будет пленен диковатым революционером Джугашвили интеллектуал Владимир Ильич Ленин.

И вот уже Бакунин восторженно рекомендует «Тигренка» (как он нежно называл Нечаева) главной фигуре русской эмиграции – Герцену. И потом – самому Марксу. Но благороднейший Герцен инстинктивно чувствует к Тигренку отвращение. «Привирает», – брезгливо сказал Александр Иванович о рассказах Нечаева. «Я не верю в серьезность людей, предпочитающих ломку и грубую силу развитию и сделкам… Апостолы нам нужны прежде лихих авангардных офицеров – саперов разрушенья… Апостолы, проповедующие не только своим, но и противникам. Проповедь к врагу – великое дело любви», – писал Герцен. Ненавидящий всякого, кто ему не подчиняется, Нечаев отомстит Герцену – он постарается соблазнить его любимую дочь.

И Маркс тоже не поверил Тигренку.

Впрочем, привирал Нечаев лишь отчасти. Организации никакой действительно не было, но ведь он приехал, чтобы вернуться с деньгами и создать ее. Ибо про свою единственную мечту и цель в жизни – революцию – он говорил правду.

Бакунин это почувствовал и справедливо писал: «Он один из тех молодых фанатиков, которые не знают сомнений, которые не боятся ничего. Они – верующие без Бога, герои без риторики».

Счастливый Бакунин услышал в Нечаеве голос нового поколения, которое энергично и непреклонно низвергнет прежний порядок. Нечаев был для него воплощением новой, революционной России.