Убийство из тюбика с кремом
Шрифт:
— Издеваешься?
— Нет, я серьезно.
— Что ты теперь будешь делать?
— Еще думаю. Милиция его не нашла, нашел его я.
— Но ты можешь ошибиться.
— Могу, но не должен. Ну зачем такому мужику крем для рук. Да еще целыми упаковками?!
— Н-да…
— Вот и я про то же. Все, понял! Звоню Паше.
— Что ты надумал?
— Отдаю его.
— Как! Зачем? — завопила я из чувства протеста, но Ниро уже нажал на телефоне кнопку памяти с номером Паши.
— Рыжик! Не волнуйся… — Он прижал плечом трубку и так, слегка неестественно вывернув голову, смотрел на меня. — Ты лучше подумай,
— А ты? — Двусмысленный вопрос, но мой обожаемый правильно меня понял.
— А я покажу им, куда надо ехать, и буду там при обыске, а также окажусь в курсе всех событий и предупрежу немцев, — его внимание переключилось на голос в трубке, — алло…
Пока Ниро говорил по телефону, я включила телевизор и поймала новости. Ага! В суде после выходных шел четвертый рабочий день. Вечерние новости трубили об этом на все лады. Ситуация складывалась неоднозначно и в общем-то стала заходить в тупик. Первый, так сказать пробный, суд присяжных явно себя не оправдывал. Неопровержимые доказательства того, что пробные пакетики с пресс-конференции не изготовлены на заводе фирмы «Милена», но… обожженная женщина пользовалась продукцией, которую купила в магазине…
Что делать? Где найти виновного? Мафия? — звучит заманчиво, но как ей приклеить все это? Трудно — если не невозможно! Опять же нельзя кричать «Мафия, мафия» просто так. Нужны же конкретные доказательства, да и конкретный человек или фирма, на которых можно показать пальцем и сказать: «Вот он, гад!..»
Сумма, запрашиваемая за физический и моральный ущерб, о-го-го какая кругленькая — миллион долларов! — для нашей страны такие цифры, наверное, первый раз фигурируют в судебном зале.
И народ, наш простой «бывший советский» народ, в своем репертуаре. Вот какая-то тетка из задних рядов кричит, что не то что за миллион, а за десять тысяч долларов даст себе «всю морду ножом исполосовать, не то что этим кремом вымазать!». «Не давать ей миллион, на всех поделить!!!» — еще один вопль.
С одной стороны, сочувствие к пострадавшим, с другой — страстное желание эти большие деньги у них отобрать, а если, не получится, так чтоб и им не досталось. Менталитет, черт его дери! Сам не съем, так и другим не дам. Не получится все съесть, так хоть понадкусываю…
Эксперты же комментируют, что пострадавшая имеет все шансы получить такие деньги.
Даже в худшем случае она не получит меньше пятисот тысяч все тех же зеленых американских рублей, то бишь долларов. Такую душещипательную информацию я получила с голубого экрана.
Позвонил Филипп, но его сведения не пролили чего-то нового на происходящее.
Я направила свое внимание опять на телевизор. На экране очередная пресс-конференция. Милиция делает заявление, что у них все под контролем, что они обнаружили чуть ли не преступный синдикат и все преступники уже почти пойманы. Хорошо бы…
В комнату вошел Ниро.
— Операция назначена на завтра, — сказал мой любимый и загадочно улыбнулся.
— А-а…
Завтра.
Приехав после «операции», Ниро, опуская рабочие подробности, чтоб не травмировать мое девичье сознание (хотя я из любопытства перенесла бы все удручающие подробности взятия преступника), сразу перешел к главному.
Пашино
У Константина Петрухина при обыске было обнаружено достаточно. Он жил практически между Москвой и областью. В деревне Мамонтовка, в своем деревянном доме. Жил один. Этот дом достался ему от родителей, раньше он жил в подмосковном городе Электросталь. То, что его нашел Ниро, это поистине тот самый случай, который вершит наши судьбы.
При советской власти Петрухин был парторгом на кирпичном заводе в городе Электросталь. Работать, будучи на такой должности, отвык. В перестройку оказался не у дел. Деньги обесценились.
Злой на весь мир, он стал сначала заниматься подделкой алкоголя. Чем дальше, тем больше. Сначала гнал из сахара, потом, когда сахар подорожал и исчез, Петрухин с завода, со складов, стал доставать любой спирт, вплоть до технического, и, не гнушаясь, стал, разбавляя, лить его. У него была своя клиентура, иногда сдавал несколько коробок в какой-нибудь ларек. Или таксистам. Два раза старался в одном месте не показываться.
Делал он все крайне просто — скупал у местных алкоголиков пустые бутылки с неповрежденными этикетками, а крышечки на них закатывал с помощью пресса, который в свое время «позаимствовал» на родном заводе.
Когда же чисто «водочный бизнес» стал уже не так прибылен, — ему было трудно конкурировать с настоящими подпольными цехами, которые стали наводнять своей продукцией страну по очень низким ценам, — он переключился на производство дешевых наркотиков.
Наткнувшись на ниве «водочного бизнеса» на одного бомжа, в прошлом аспиранта химико-технологического института, он пристроил его к «делу» помогать разливать, закатывать, а главное, сбывать пойло.
А бывший аспирант, увлекшись всякой химической гадостью, которая доставляла ему неземное наслаждение, научил Петрухина, как из эфедрина таблеток со слабым наркотическим эффектом — делать эфедрой — ходовой дешевый наркотик, пользующийся популярностью. Причем все это прямо на кухне петрухинского дома, без всякой сложной аппаратуры!
А нужный для этого эфедрин скупать у китайцев и вьетнамцев, потому что у них он продается без каких-либо ограничений. Вышеперечисленные граждане в огромных количествах волокли его из своих стран в Россию. Дешево и сердито!
И всякой другой гадости научил Петрухина аспирант…
Через полгода они расстались — не по обоюдному согласию, просто бывший аспирант стал слишком много рассказывать, находясь в своем «синтетическом рае»…
Петрухин оттащил его тело на городскую помойку, верно рассудив, что еще одним мертвым бомжом никто интересоваться не будет…
Однако многому он у него нахватался!
В доме были найдены несметное количество пустых бутылок, канистр с техническим спиртом, пара мешков с новыми крышечками для бутылок (он их по дешевке прикупил у сторожа одного из водочных заводов) и прочее снаряжение. Там же нашли кустарную химлабораторию, в которой производился «синтетический рай», полиэтиленовые мешки, в которых было расфасовано по тысяче таблеток эфедрина, которые еще не прошли обработку, уже готовый эфедрой и кучу всего еще.