Убийство из-за книги

Стаут Рекс

– Я рад, что вы не изменяете вермуту с содовой, – добавил я. – Девушка с такой внешностью имеет обязательства перед обществом. Продолжайте в том же духе.

– Не перед обществом, – возразила она. – Перед правописанием. После виски или джина у меня наутро голова раскалывается и буквы скачут перед глазами. Представьте сами: вместо «темная личность» я умудрилась однажды написать «томное личико»!

– Какой ужас! – Я всплеснул руками. – Должно быть, вы при этом смотрели на Нину Пэрлман.

Воздав должное супу, они в один присест расправились с пирожками. Что касается

светской беседы и развлечения гостей, то они прекрасно обходились без меня, разве что пару раз мне пришлось ввернуть несколько словечек. Я порадовался, что Вульф удрал и избежал душевной травмы, которую неизбежно получил бы, увидев, как все, за исключением Элинор Грубер и Хелен Трой, обращаются с утятиной. Бедняги так наелись, что не отрезали и клали в рот по кусочку, а, за исключением двоих, вяло ковырялись в тарелках. Я понаблюдал за ними и понял, что, если не принять срочных мер, дело может кончиться плохо. Я возвысил голос, стараясь привлечь внимание:

– Дорогие дамы! Я хочу с вами посоветоваться. У нас…

– Речь, речь! – пропищала Клэр Бэркхардт.

– Это она и есть, дурочка! – пояснил чей-то голос.

– У нас демократия, – сказал я. – Насильно запихивать в вас ничего не будут, даже приготовленный Фрицем салат. Как ваш хозяин и отнюдь не тайный воздыхатель, я хочу, чтобы вы получили удовольствие от нашего вечера и, уходя, говорили: «Арчи Гудвин – парень что надо, на него можно положиться. Мы были полностью в его власти, а он дал нам возможность сказать „да“ или „нет“».

– Да! – выкрикнула Бланш Дьюк.

– Благодарю вас, – учтиво склонил я голову. – Я хотел спросить, кто из вас хочет отведать салата? Если хотите, то Фриц будет счастлив обслужить вас. Если нет… Итак, да или нет?

Я насчитал шесть или семь «нет».

– Вы по-прежнему согласны, мисс Дьюк?

– Что вы, конечно нет. Я не поняла, что вы имеете в виду салат.

– Что ж, значит, салату не повезло. А вот по поводу миндального пломбира мы голосовать не будем. Попробуйте хотя бы на язычок. – Я повернулся к Фрицу, стоявшему чуть сзади: – Извини, старина, так уж вышло.

– Да, сэр. – Он принялся собирать тарелки с нераспробованными утятами, одним из его коронных блюд. Я не стал выражать ему сочувствия, поскольку я его предупреждал. У меня было куда больше возможностей, чем у него, познакомиться с гастрономическими вкусами американок. Вот в обществе гурманов утята, бесспорно, стали бы сенсацией.

Горечь пилюли Фрицу чуть-чуть подсластила реакция наших перекормленных лакомок на миндальный пломбир. Хмель возымел свое действие, и некоторые из них пренебрегли правилами хорошего тона, принявшись за мороженое, пока Фриц еще не обслужил остальных. Порция Лисс воскликнула:

– Боже мой! Просто божественно! А как вам, миссис Адамс?

– Не знаю, Порция. Мне еще не положили. – Но несколько минут спустя она все же признала, хотя и довольно сдержанно: – И впрямь вкусно. Просто замечательно.

Остальные не скупились на похвалы. Хелен Трой первая покончила с пломбиром. Она встала, отодвинула стул и оперлась обеими ладонями о стол.

– Оле, оле. – Язык у нее уже заметно заплетался.

– Кто

там держит речь? – выкрикнул чей-то голос.

– Я. Это девичья речь.

Кто-то прыснул.

– Да, девичья, – настаивала Хелен, – в моем-то возрасте. Я все сидела и думала, что мы можем сделать для мистера Гудвина, и теперь хочу провести голосование. Давайте проголосуем за то, чтобы одна из нас подошла к мистеру Гудвину, обняла его, поцеловала и назвала его Арчи.

– А кто именно? – осведомилась Мэйбел Мур.

– Сейчас проголосуем. Я выдвигаю себя. Я уже встала.

Раздались протестующие возгласы. Клэр Бэркхардт, сидевшая слева от Хелен Трой, ухватила ее за локоть и усадила на место. Выдвинули первых кандидатов. Кто-то предложил бросить жребий. Каких-нибудь полчаса назад я не стал бы вмешиваться, надеясь на то, что повезет Сью или Элинор, но на этой стадии я уже не мог рисковать – они так разошлись, что остановить их было бы трудно.

– Вам не кажется, что следовало бы посоветоваться со мной? – спросил я.

– Не встревайте, – отмахнулась Бланш Дьюк.

– Прошу прощения, но я вынужден. Риск слишком велик. Если одна из вас сейчас подойдет, обнимет и поцелует меня, я, быть может, и вспомню, что я хозяин, а быть может, и нет. С другой стороны…

– О ком идет речь? – хором спросили они.

– С другой стороны, – не ответив на вопрос, продолжал я, – если все это проделает другая, я не смогу скрыть разочарования. Не рассчитывайте, что я назову ее имя. Так что оставим эту затею. Тем более что предложение Хелен никто не поддержал, так что ваши намерения противозаконны. – Я подергал себя за правое ухо. – Да и сама идея поставлена с ног на голову. Ведь если выйдет по-вашему, то кому это понравится? Только не мне. Я куда больше люблю целовать сам, чем быть расцелованным. Но прошу понять меня правильно: вы мои гости, и я разобьюсь в лепешку, чтобы угодить вам. Я все для этого сделаю. У вас есть предложение?

– Целых два. – Сью Дондеро не подкачала.

– Отлично. Выкладывайте по одному.

– Во-первых, я предлагаю, чтобы мы все звали вас Арчи.

– Это запросто. Если, конечно, я могу называть вас Шарлоттой, Бланш, Долли, Мэйбел, Порцией, Элинор, Клэр, Ниной, Хелен и Сью?

– Ради бога. И второе: вы сыщик. Расскажите нам про вашу профессию что-нибудь захватывающее.

– Что ж… – Я с видимым замешательством осмотрелся по сторонам. – А может, поставим на голосование, как салат… Да или нет?

Не уверен, все ли, но большинство явно сказало «да». Фриц уже расставил чашечки и разливал кофе. Я слегка отодвинулся от стола, закинул ногу на ногу и в задумчивости пожевал губами.

– Я скажу вам, что я сделаю, – сказал я наконец. – Я мог бы порассказать вам о старых, давно раскрытых преступлениях, но думаю, что вас больше увлечет случай, которым мы занимаемся сейчас. Кое-какие лишние подробности я, быть может, попридержу, если позволите. Согласны?

Они хором ответили, что да. За исключением миссис Адамс, которая вдруг резко поджала губы, и Долли Хэрритон, в умных серых глазах которой отразилось неодобрение.