Убийство Мэрилин Монро раскрыто

Лайт Джоанна

– Только глупцы могут полагать, что у Гувера были одни доклады толпы жаждущих называться агентами ФБР. У него были те, кто так называл себя, и те, кто действительно был ими. И архива тоже два – один для вот таких, кто сейчас распоряжается бумагами ФБР, второй – для себя и своих людей. Не нужно объяснять, что содержание их сильно отличалось?

Джо потянулся к сигарете, вставленной в мундштук, тоже явно времен его молодости, закурил и только после этого продолжил. Я понимала, что ни торопить, ни даже задавать вопросы не стоит, он из тех, кто скажет только

то, что решил сказать, и ни слова больше.

– Вы посмотрите последнюю из восьми папок. Две мы рискнули отдать ФБР, те, кто это сделал, были уничтожены уже на следующий день. Еще пять я сжег немедленно, не хотят секретную информацию – не нужно. Но одна осталась, ее вы и прочтете. Если не знать того, что знаете вы, понять, о ком и о чем идет речь, трудно.

В комнату вошел племянник Джо, поставил на стол поднос с ароматным кофе, по знаку Джо подал ему папку, лежавшую на краю каминной полки (камин – явный новодел, вообще вся комната производила странное впечатление собранных из разных эпох вещей, в ней соседствовали тяжеловесные кресла и столик на тонких прямых ножках, камин, оформленный под мрамор и торшер в стиле шестидесятых…), и удалился.

Джо открыл папку, перебрал лежавшие в ней бумаги, закрыл, любовно погладил.

– Я оставил только те бумаги, которых у вас нет. Посмотрите, вам этого будет достаточно, чтобы понять, что и почему произошло. Потом Леон все уничтожит.

– Почему уничтожит и почему я?

– Вы – потому что Питер Джонс и Стэнли сказали, что вы основное узнали сами и вполне достойны получить приз в виде вот этих последних аккордов.

Я обомлела:

– Вы знакомы с Питером Джонсом?

– Конечно. Когда-то мы работали у Гувера, только в разных точках – Питер связывал его с Джанканой, Стэнли занимался прослушкой, а я… я бумажный червь-аналитик. И нам всем троим пора на покой, вечный покой, судьба оказалась жестокой, приготовив в конце муки адовы. – Его губы вдруг тронула почти озорная улыбка. – Но мы ее обманули. Эвтаназия… Питер и Стэнли уже там, я улетаю через несколько часов.

Джо подал мне папку.

– Пейте кофе, Леон хорошо умеет его варить, читайте бумаги, их не так много, но ничего не вынимайте из папки, это будет опасно для вашей собственной жизни. Потом Леон отвезет вас домой. Прощайте. Мы не увидимся с вами даже на том свете, ведь вы попадете в рай, а мы, все трое… впрочем, кто знает?..

Хорошо смазанные колеса его кресла не скрипнули, седая голова скрылась за дверью, а я с нетерпением раскрыла папку.

Бумаг в ней немало, но самых важных с десяток, выучить их даже на память не составило бы труда. И действительно, не знай я, о ком и о чем идет речь, не придала бы значения всем этим пометкам красным карандашом, припискам ручкой, кстати не шариковой, а перьевой, пара старательно вымаранных имен…

Желтоватые от времени листы, выцветший текст… Конечно, сейчас есть умельцы, которые подделывают и древнеегипетские папирусы, но я верила тому, что читала.

На самой папке наискось красным карандашом: «Монро».

Лист за листом поминутная прослушка дома Мэрилин,

не только телефона, но и всех комнат. Один час – один лист. Это можно просматривать бегло, особенно те страницы, на которых значится, что Мэрилин отсутствует, а в доме только Ральф Гринсон, хотя интересны и они, потому что документ свидетельствует: Гринсон страшно нервничал, он буквально не мог найти себе места.

Я вдруг осознала, сколь мощные подслушивающие устройства были установлены в доме Мэрилин, если агенты слышали даже шаги Гринсона. Это вам не Спиндел, жучки которого не ловили звук в спальне, будучи установленными в гостиной. И не Оташ, чьи старания не принесли ему от Монро ожидаемых дивидендов, это более серьезно. Зачем, если не ожидание провокации?

Так и есть – на одном из листов расшифровки записей в общий фон вплетается речь агента:

– Сегодня не придет, развлечения не будет…

И поверх пометка красным карандашом:

«Запретить комментарии!»

Ясно, кто-то из подслушивающих агентов не сдержался и высказал свое разочарование вслух, что вызвало раздражение Гувера.

Что за развлечение имел в виду агент? Видно, они развлекались, подслушивая любовные игры Мэрилин, только с кем?

Мне было не по себе от одного чтения. А каково же Мэрилин, если она понимала, что прослушивают, подсматривают, все фиксируют? Каково жить под плотным колпаком и выглядеть при этом на все сто?

Давно ли она заметила этот кошмар, сразу ли поняла, что причина слежки Миллер, а потом – что стала игрушкой, разменной монетой в руках более сильных мужчин?

Может, именно это понимание и толкнуло ее к братьям Кеннеди? У кого искать защиту, как не у них? Мэрилин наивно полагала, что рядом с кем-то из братьев ее оставят в покое, что Гувер не рискнет бороться с ними? Может, кроме чисто женского интереса к Кеннеди, было еще желание спрятаться за их спиной?

«Ты теперь тоже Кеннеди», – сказала ей Пат. Мэрилин поверила в это и жестоко поплатилась.

Сколько времени прошло – не знаю. Кофе действительно был хорош, а кофейник полон. Рискуя устроить себе инфаркт, я подливала и подливала в чашку, поспешно переписывая в свой блокнот содержание некоторых страниц, делая свои пометки. Торопилась, потому что не знала, как долго мне позволят работать с документами.

Просмотрела все, снова и снова возвращалась к некоторым листам, понимая, что именно они и есть разгадка. Главное – запомнить, ничего не пропустить, размышлять буду позже.

Что было потом, просто не помню.

Очнулась на заднем сиденье собственной (!) машины перед своим домом. Рядом лежала моя сумка. Пришлось даже ущипнуть себя за руку, чтобы осознать, что не сплю.

Что это было?! Где я побывала и побывала ли? Существует ли Джо, Леон и папка с документами, касающимися гибели Мэрилин Монро? Все похоже на плохой фильм или дурной сон.

Но в сумке нашелся мой блокнот с записями, сделанными в доме Джо, а еще листок с единственным словом: «Прощайте». И три подписи: Питер, Стэнли, Джо.