Убийство на бис
Шрифт:
— С Анной мы работали уже пятнадцать лет, начинали еще в России, — проговорил Лев Хаимович. — Тогда, конечно, все было не так, как сейчас. Русская культура находилась в полном упадке, равно как и экономика. Я мыкался по союзам композиторов, артистов, по различным инстанциям, пытался раздобыть хоть какие-то деньги, объяснял, убеждал, даже грозил. Увы, нам доставались лишь крохи. Тогда я решил, что нужно менять политику. Пора выходить на другой уровень, на иностранцев. Россия тогда выбиралась из глубочайшей экономической
— Судя по вашему нынешнему положению, вам это удалось, — вставил Гуров.
— Хвастать не стану, но без ложной скромности скажу: я удовлетворен тем, что сделал за эти годы. Да и Анна была довольна. Вас ведь, видимо, интересует прежде всего финансовый аспект наших отношений, не правда ли?
— Почему? — удивился Гуров.
— Ну как же! — Лейбман всплеснул руками. — Из-за чего совершено убийство? Разумеется, из-за денег!
Сыщик недоверчиво посмотрел на Лейбмана, лицо которого выражало полнейшую убежденность в правоте собственных слов.
— А вы не допускаете иного мотива? — спросил Гуров.
— Бросьте! — Лейбман небрежно махнул рукой. — Если бы где-нибудь в Астрахани пьяный муж ткнул ножом свою жену, тогда иной мотив был бы налицо — бытовой. А здесь ситуация совершенно не такая. Следовательно, деньги. Собственно, главных мотивов преступлений в России всего два — пьянство и деньги. Порой они перемешиваются, но это не тот случай. В остальном мире деньги лидируют.
— Вы рассуждаете довольно цинично, — заметил Гуров.
— Я реалист, — отрезал Лейбман. — За прошедшие тысячелетия род людской очень мало изменился по своей сути. Внутренняя сущность человека осталась прежней. Во все времена люди убивали ради наживы, и сейчас происходит то же самое. Деньги — это извечный мотив преступления.
— Хорошо, давайте разовьем эту тему, — предложил Гуров. — Кому было выгодно убить Анну Кристаллер? Другими словами, кто выигрывал финансово от ее смерти?
Лейбман погладил внушительную плешь, пожал плечами и сказал:
— Многие. Во-первых, те, кто получил бы грант на мюзикл вместо нее. А это не один человек. Хотя самый жирный кусок пирога, разумеется, поделится между совсем небольшой кучкой. Остальные будут довольствоваться крохами.
— Кто же эти многие? — Гуров взял авторучку. — Мне нужны не общие предположения, а конкретные имена. Иначе ваши рассуждения станут голословными и превратятся в домыслы. Вы ведь, Лев Хаимович, не можете не знать других претендентов, если вращаетесь в той среде. Я прав?
— Разумеется, я не настолько глуп, чтобы это отрицать, — заявил Лейбман. — Главными конкурентами считались итальянская студия «Соната» и наша питерская «Голден войс». Но победил «Кристалл».
— Это ваша фирма так называется?
— Да, Анна придумала как производное от своей фамилии. Она была достаточно амбициозной женщиной
— Вы хорошо к ней относились? — неожиданно спросил Гуров.
— К Анне? — Лейбман явно удивился, услышав такой вопрос. — Замечательно. У нас с ней практически не возникало разногласий. Мы были отличными партнерами.
— Я имею ваше отношение к ней как к человеку.
— Аналогичный ответ. Видите ли, Лев Иванович, я уже немолод и далек от того, чтобы ждать от людей только хорошего. Я прекрасно знаю, что все мы в равной степени обладаем как достоинствами, так и недостатками, даже пороками. Кто-то одними, кто-то другими. Вопрос лишь в том, насколько мы принимаем минусы именно этого человека. Касаемо Анны могу сказать, что ее недостатки я вполне понимал. Я считаю их простительными. Точно так же она относилась к моим.
— Раз уж мы заговорили о пороках… — Гуров быстро взглянул на Лейбмана и поинтересовался: — Вам известно, что Анна употребляла наркотики?
Лев Хаимович нахмурился.
— Я никогда не видел ее за этим занятием, — ответил он уклончиво.
— Все же вам было это известно? — настойчиво спросил Гуров.
Лейбман не спешил отвечать.
Он спокойно разгладил ровные стрелки на безукоризненно отглаженных серых брюках, потом посмотрел на полковника и сказал:
— Я предпочитаю не лезть ни в чью частную жизнь. Анна была весьма здравомыслящей женщиной, так что я не опасался за нее в этом плане.
Гуров понял, что продолжать расспросы на данную тему неконструктивно. Было очевидно, что Лейбман не скажет ничего конкретного по этому вопросу. В то же время другие его ответы сыщик считал откровенными, пусть и до известного.
Лев Иванович решил зайти с другой стороны и спросил:
— А в другом плане опасались?
— Вы о чем? — Продюсер блеснул золотой оправой очков.
— О ее возможной смерти, — прямо заявил Гуров. — Не было таких мыслей?
Лейбман завозился на стуле, принимая удобное положение.
— Вы ведь сыщик, должны понимать, что для подобных мыслей нужны веские основания, — проговорил он. — А их не было. Ничто не предвещало такой драматической развязки. Я, конечно, предполагал, что обозленные конкуренты могут строить какие-то козни, авантюры, дабы заполучить свой куш, но чтобы дойти до убийства!.. — Он передернул плечами. — Нет, такое мне и в голову не могло прийти! Мы же все-таки не в бандитской среде вращаемся.
— Лев Хаимович, вы же сами признали, что не столь наивны, — с легким упреком произнес Гуров. — Деньги одинаково ценны как для бандитов, так и для творческих людей или тех, которые считают себя таковыми. В вашем обществе подобные вещи тоже случаются. Вам ли этого не знать? Деятели искусства частенько кислотой друг друга обливают, да и заказные убийства тут не редкость.