Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней
Шрифт:
Они также показывали 12:15.
«Я, наверное, ошиблась», – подумала она, беря часы в руку и машинально поднося их к уху.
И в тот же момент испытала жуткое потрясение.
Часы все еще тикали.
Ее едва ли можно винить в том, что в первые секунды она не смогла осознать, какой из всего этого следует вывод. Часы, тикающие в помещении, много месяцев стоявшем запертым!
Риелторы предупреждали ее, что в квартире будет много грязи и мусора, потому что за ней не присматривали целый год. И тут до
ЧАСЫ ТИКАЛИ В КВАРТИРЕ, КУДА ЗА ГОД НЕ ВХОДИЛ НИКТО, КРОМЕ НЕЕ!
И еще… разве не странно, что она не заметила их еще вчера? Ведь они лежали посередине комнаты, где их просто нельзя было не заметить.
Потом… заходил ли сюда кто-нибудь со вчерашнего дня, чтобы осмотреть жилище? Но риелтор во второй раз протянул ей ключ со словами: «Вообще-то можете оставить его у себя. Похоже, квартира больше никого не интересует». Так что это не объяснение.
«Но часы, показывающие верное время, не падают с неба, – подумала она. – Кто-то их сюда принес».
Зигрид боязливо огляделась, словно ожидая, что принесший часы выйдет прямо из стены. Ее взгляд упал на диван. Странно, что она не заметила – казалось, беспорядочно разбросанные подушки поразительным образом напоминали бездыханное тело.
«Хорошо, что вчера у меня воображение так не разыгралось, – подумала Зигрид. – Со мной бы, наверное, случилась истерика, прежде чем я поняла бы, что это лишь подушки».
Тем не менее ее зачарованный взгляд вновь и вновь возвращался к дивану. Несмотря на положительную оценку квартиры, она вдруг почувствовала, что благоразумнее будет все-таки отказаться от переезда сюда. Комнаты хранят собственную атмосферу, и она поняла, что никогда не почувствует себя здесь свободно и ей будет казаться, что кто-то преследует ее.
Она перевела взгляд с часов в ладони на заваленный диван.
«Ладно, возьми себя в руки, – с отвращением приказала она себе. – Ты же знаешь, что это всего лишь подушки».
Протянув руку, она сдвинула в сторону изъеденное молью покрывало.
По дому разнесся ужасный пронзительный визг. Казалось, он врезался в потолок, разлетелся на мелкие кусочки и вновь отдался эхом. На какое-то мгновение Зигрид не могла сообразить, откуда донесся звук. Она подумала, что, возможно, это на диване…
Зигрид закрыла лицо руками. Из-под покрывала виднелась нога в черной лакированной туфле, и она еще тихонько покачивалась… В наступившей тишине девушка явственно слышала, как тикают часы.
Тик-так, тик-так – мерт-вяк, мерт-вяк.
«Я схожу с ума», – подумала Зигрид, и часы эхом отозвались: тик-так, тик-так – схо-жу-су-ма.
Она по-прежнему не могла шевельнуться.
Девушка медленно отвела руки от лица и, не отрываясь, глядела на это, которое, казалось, сверлило ее ответным взглядом. Но этого, конечно, и быть не могло, поскольку, что бы ни твердило разыгравшееся воображение, мертвые
К тому же, вне всякого сомнения, это на диване, задушенное и с торчавшим изо рта кляпом из кухонного полотенца или посудной тряпки, было мертвым.
Как только по дому разнесся женский крик, миссис Дэвис в квартире номер 3 поставила чашку и вышла на лестничную площадку. Миссис Тейт в квартире номер 4 тоже отодвинула в сторону стакан, открыла дверь и, перегнувшись через перила, посмотрела вниз. Две дамы знали друг друга в лицо, однако тщательно соблюдали соответствовавшие их положению требования, запрещавшие тесное общение.
– Вы там ничего не слышали? – через пару секунд осведомилась миссис Дэвис.
– Вообще-то слышала, – подтвердила миссис Тейт. – Чуть не испугалась. Хорошо, что я тогда сидела.
– Я тоже, – отозвалась миссис Дэвис. Ведь обе дамы со всей душой откликнулись на призыв правительства экономно и рачительно пользоваться домашней утварью вроде швабр и тряпок, поскольку скоро новые негде будет взять. – Интересно, что это было.
– Вовсе не такие звуки рассчитываешь услышать в приличном доме в такое время суток, – заметила миссис Тейт, словно отчаянные крики среди ночной темноты были совершенно в порядке вещей.
– Я тоже не знаю, кто бы мог так визжать, – добавила миссис Дэвис. – Квартира внизу пустует.
– Совершенно верно, – мрачно подтвердила миссис Тейт.
Затем раздались другие звуки. Уже не визг и крики, но нечто еще более ужасное, от чего застыла бы кровь в жилах и по спине побежали мурашки даже у самых невпечатлительных натур. До их ушей долетели стоны и рыдания.
О-о-й-й! О-о-й-й!
Словно раненый зверь, с содроганием подумала миссис Тейт.
– Похоже, убивают кого-то, – заметила миссис Дэвис.
Этажом ниже раздался голос:
– Есть там кто-нибудь?
Ни одна из дам сразу не откликнулась. Непозволительно им признаваться в том, что они подслушивают на лестнице.
– Прошу вас! – долетел до них страдальческий голос. – Есть там кто-нибудь?
Миссис Дэвис, как оказавшаяся ближе из них двоих на лестнице, спросила с изысканными нотками в голосе:
– Кто-то звал на помощь?
– Ой, пожалуйста, спуститесь сюда скорее. Тут что-то… случилось. Это просто ужасно.
Условности были соблюдены, и обе дамы ринулись вниз, как штормовые волны. Они обступили вздрагивавшую хрупкую фигурку в синем.
– Ну же, дорогая, – внушительно произнесла миссис Тейт. – Что произошло? Вы сильно напугались?
Зигрид лихорадочными жестами показывала на дверь у себя за спиной.
Миссис Дэвис чопорно выпрямилась во весь рост.
– Она увидела черного таракана, – заявила она. – Иногда девушки от этого пугаются. Вот я в детстве…
– А вот меня в детстве, – едко заметила миссис Тейт, – мать бы отходила палкой за то, что я переполошила весь дом из-за черного таракана. Но, по-моему, это был не таракан, верно, дорогая?