Убийство на даче

Базилио

Светлана всхлипнула:

– Я пошла, а он мертвый. Пресс-папье выкинула, думала, не найдут. Что теперь будет?

Майор глядел сурово:

– Следствие покажет.

Среди череды рабочих будней наконец-то небольшое просветление. Гибкая фигурка в кабинете, алое с черным платье. Подписаны последние бумаги. А ведь, как ни странно, лично она ничего не видела и не слышала, ни строчки в протоколах. Высший пилотаж.

– Между нами. Отчего вы всё-таки заподозрили Валерия?

Ирэн пожала плечами:

–

Слишком уж сильно они с маменькой распространялись о взаимной любви. Явно что-то не чисто.

Майор не отрывал взгляда. Та вздохнула:

– Я, кажется, говорила - меня забрала тётя в шестнадцать. Ко времени смерти отца всё, что у нас было - комната в коммуналке.

– То есть, тётя вас практически спасла?

– Пожалуй. Хотя она тоже не потеряла. Видите ли, те, кто вовремя удрал в семнадцатом - всего лишь младшая ветвь семейства. А наследник, как раз и носивший титул графа, оказался идеалистом и перешел на сторону красных. К счастью, он вовремя погиб, не дожив до репрессий. Так что семейный архив уцелел. Я очень пригодилась, чтобы подтвердить права на титул и некоторую недвижимость в Париже. Хотя тётя и не любила столицу.

Майор глядел молча.

– У нас сложились неплохие отношения. Она дала мне воспитание, образование. Но вы знаете, что такое городок во французской провинции? Время, застывшее пожелтевшей ватой. Когда она умерла, мне показалось, что меня выпустили наконец-то из погреба.

Майор покачал головой.

Ирэн вздохнула:

– Я ошиблась насчет Валерия? Бывает.

Хотя в главном она угадала. Впрочем, максимум, что тому грозит - условный срок. Дмитрий Игоревич, впечатленный происками секретаря и правильно преподнесенной преданностью племянника, уверенно взялся за дело. Кажется, в материалах уже начинает фигурировать необходимая самооборона. Впрочем, сейчас майору хватало собственных хлопот. Раскрытие дела действительно пришлось вовремя и некоторым недоброжелателям закрыло рты.

Намекнуть теперь на чашечку кофе. Всё-таки и лисичка ему кое-чем обязана.

– Было очень приятно познакомиться, майор. Но, увы.

Она выразительно пожала плечами, словно демонстрируя невидимые погоны:

– В ювелирном деле действительно нежелательно внимание полиции. Но куда хуже намёки на малейшую связь. Я и так была слишком близко, да и сделка сорвалась. Я улетаю во Францию, пока всё не утихнет.

Грустная улыбка, искреннее сожаление:

– Прощайте, майор.

Разумеется, майор лопухом не был. Он проверил и биографию лисы Алисы, и безукоризненное алиби. Судя по результатам разработки, с компаньонкой Скворечной Ирэн ранее знакома не была. Никаких общих увлечений, жили в разных районах, учились в разных школах. После девятого класса Скворечная поступила в медучилище, по вечерам работала. Ирина действительно

потеряла мать еще в детстве, а когда девочке исполнилось шестнадцать, отец погиб в производственной аварии. Также никакого криминала. Скворечная к тому времени уже год училась в училище. Ирэн вытащила счастливый билет - её и в самом деле забрала бездетная тетка из Франции. В Россию лисичка вернулась лишь четыре года назад, уже с новым именем и биографией. За последние годы её пути ни секретарем, ни со Скворечной также нигде видимо не пересекались.

Что ж, улетай, лисичка. Майор мысленно помахал ей рукой и, не удержавшись, забросил в огород последний камень:

– А как же будет поживать без вас ваше безукоризненное алиби?

Та усмехнулась почти весело, на лету поймав шпильку:

– Нам всё равно пришлось бы попрощаться. История громкая, к чему лишние слухи? Впрочем, расставаться нужно по-хорошему. Дама мечтала стать учительницей, так что я дала рекомендации в хорошую частную гимназию с высокой оплатой труда. Будет сеять разумное, доброе, вечное.

Весь вечер глядели на майора лукавые зелёные глаза, подмигивая ночными звёздами. Что-то вновь царапало, что-то почти неощутимое. И вдруг майор вспомнил. Неуловимый оттенок иронии в последней фразе. Школа! Он быстро вывел карту города на экран. Городская школа ?**, в которой училась Ирэн, гимназия с математическим уклоном Скворечной - они находились в одном квартале, практически на соседних улицах.

Уже кое-что. Впрочем, поздновато. Дело близится к закрытию, Ирэн улетает за границу, а связи с секретарем по-прежнему никакой. И его перевод - вопрос уже решенный.

Прощай, лисичка.

В тот же день Ирэн обменяет шестьдесят тысяч рублей на франки. Сумма не такая уж и значительная но, как говорится, зёрнышко до зёрнышка...

Майор выкинет это дело из памяти навсегда. Разве что изредка звонок от старых сослуживцев отзовется в мобильном мелодией из фильма "Буратино".

Ирэн не удержится. Через пару лет проведав родину, поинтересуется у директрисы гимназии судьбой своей протеже.

"О! Толковая была, в классе авторитетом пользовалась, что не всем удаётся. Но через год уволилась, кажется, в какой-то хоспис ушла работать. С головой явно что-то случилось у бабы".

Ирэн хмыкнет презрительно про себя: "Я так и знала. Не выдержала. Слабачка". Вспомнит Машку, побледневшую при виде секретаря и собравшуюся "всего лишь поговорить". И схватившую пресс-папье, пока тот чесал ушибленную голову. Её отца, не справившегося с бизнесом и набравшего кредитов. Впрочем, быстренько умершего от сердечного приступа после первого же свидания с коллекторами. Мать, отдавшую всё добро за бесценок и тут же усевшуюся на шею дочери. "Семейное, однако".

И вновь уедет за границу.