Убийство на Дворянской
Шрифт:
– Вот, черт! – послышался недовольный голос Зацепина. Суетясь возле убитого, он угодил сапогом в самый центр кровавой лужи, отпрянул и, не удержавшись на ногах, сел в кадку с кактусом.
– Ардалион Гаврилыч! – осуждающе протянул штабс-ротмистр. – Топчешься тут как лошадь!
– Нечаянно я, – наморщил лоб поручик, вставая на ноги. – Больше не буду.
– Ну, дитя-переросток, честное слово! – проговорил Хитрово-Квашнин, покачав головой.
Отвернувшись от окна, он попросил помощника пригласить в кабинет хозяйку дома. Тот бросил вытаскивать колючки из панталон и выскочил
– Амалия Елисеевна, окно слева от секретера не закрыто задвижкой, – обратился к ней тот. – Что скажете по этому поводу?
– Ах, это… Иннокентий Власыч любил в теплую погоду посидеть в кабинете при открытом окне. Прежде кабинет располагался в жилой, северной анфиладе дома, куда не проникают лучи солнца. Года три назад муж перенес его сюда, восточную часть дома, в бывшую парадную спальню. Пробил дверь в центральный коридор и изолировал от бильярдной. Выход в коридор из торцевого помещения для прислуги заложил камнем. В одной половине его устроена гардеробная, другая половина с приоткрытым окном, как видите, стала продолжением кабинета.
– Подойдите ко мне, пожалуйста… Вгляните, дворник ваш всегда так старателен?
Амалия Елисеевна подошла к окну и посмотрела на палисадник и отмостку.
– Чистота-то какая! – удивилась она. – Вот так подметал Макар, отставной дворник. Cын его, Панфил, работник совсем никудышный. Сколько раз его отчитывала, но ему все нипочем!.. Заложит за воротник и шляется по усадьбе без дела. Надоест лодырничать, начнет птиц с веток камнями сшибать или кошек и собак мучить. Так с Божьими тварями обходятся только какие-нибудь живодеры! Эти и на человека при случае руку поднимут!.. Не могу понять, откуда в сыне дворника столько жестокости? Прямо, беда с ним… Эй там, позвать сюда Панфила!
На зов откликнулся не Панфил, а его отец, Макар. Путаясь в сером длинном фартуке и кряхтя, он предстал перед хозяйкой с метлой в руках.
– А где ж Панфил? Опять, поди, к винной лавке или трактиру подался?
– Кто его знает. Поутру был здесь.
– Ох, и задам я ему на этот раз!.. А тебя вот зачем позвали. Не ты ли здесь так чисто подмел?
Cтарик, щурясь, поглядел под ноги и замотал головой.
– Тут уж подметено было, когда я взялся за метлу.
– Сын поработал?
– Он, стало быть.
– Ну, ступай себе, – отмахнулась от слуги дворянка.
Старик почесал затылок, пожал костлявыми плечами и заковылял прочь. Хитрово-Квашнин, отойдя от окна и держа наготове блокнот с карандашом, указал глазами на сейф, обитый красным деревом.
– Амалия Елисеевна, на какую же все-таки сумму разжился убийца?
Водошникова без колебаний ответила:
– Драгоценных камней и брильянтов в сейфе было на пятьдесят тысяч. В нем лежали также сотня двухсот рублевых ассигнаций и непредъявленные к взысканию вексели.
– Векселедатели из местных?
Водошникова кивнула.
– Купцы Болховитинов, Клюев и Расторгуев. Здешние воротилы, если так можно выразиться.
– О, да, – подтвердил Вайнгарт. –
– Хм-м, куш немалый! – потер подбородок Хитрово-Квашнин, глядя на хозяйку дома. – Весьма немалый!
– Брильянты муж планировал вложить в покупку имения возле села Фоновки, – объяснила Водошникова. – Он задумал приобрести его давно. Если память мне не изменяет, в первое лето нашего пребывания в Петродаре, после того, как владелец имения, коллежский советник Бахметьев, пригласил нас на свой юбилей. Иннокентий Власыч тотчас положил глаз на имение, но владелец отверг предложение, сославшись на какие-то обстоятельства… Кстати, сделка с Бахметьевым должна была состояться сегодня в два часа дня.
– Понимаю… Помню, года два назад господский дом в фоновском имении сгорел при крупном пожаре. В поджоге вроде бы обвинили какого-то беглого солдата. Ох, эти мне беглые!.. Беда и несчастье – их девиз! Где ни появятся эти молодцы, жди веселых денечков… Бахметьев, надо отдать должное, не стал тянуть со строительством и возвел новый дом, гораздо лучше прежнего… Покупка держалась в тайне?
– Дети о ней ничего не знали. Чем старше становился муж, тем больше скрытничал. Проговорился об этом он в минуту гнева за утренним чаем.
– Вот как!.. А что же пропало утром из кабинета?
– Золотая статуэтка богини Фортуны, часы с золотой цепочкой, шкатулка с кольцами, перстнями и печатками, – вздохнула хозяйка. – Жаль часы, мой подарок мужу на первую годовщину свадьбы… Камердинер Игнатий глуховат, не услышал ничего подозрительного.
– Выходит, вор проник в кабинет через окно?
– Игнатий каждое утро его проветривает. По-видимому, забыл закрыть раму на защелку.
– Прохладно было утром для проветривания, вы не находите?
– Какой с Игнатия спрос? Стар уже.
– Хм-м, украденные вещи лежали на виду?
– Шкатулка хранилась в одном из потайных ящиков секретера. Не понятно, почему муж не отправил ее в сейф, который он приобрел с месяц назад в Москве у мистера Эддингтона.
– Англичанин торгует сейфами?
– Он представитель фирмы «Милнер и компания». После покупки супруг близко сошелся с ним в Английском клубе и пригласил в Петродар подлечить желудок. Бэзил ежедневно проходит на Водах все положенные процедуры, гуляет в парках. Особенно ему нравится Нижний или, как говорят горожане, «Аглицкий сад».
– Курорту есть чем гордиться, чего уж там… Ну, а сейф надежен?
– Вполне. Англичанин уверяет, что замочное устройство в несгораемом ящике сделано руками самого Джозефа Брамы. По его словам, замок, защелкнутый Брамой в конце прошлого века, не открыт по сей день, награда в двести гиней все еще дожидается владельца.
– Читал я про это пари еще у себя на родине, – сказал штаб-лекарь. – Джозеф Брама, в самом деле, был гениальным изобретателем. В 1790 году на витрине своего лондонского магазина он повесил объявление следующего содержания: «Мастер, который откроет сей замок, получит 200 гиней». Многие изъявляли желание повозиться с хитроумным устройством, дабы заполучить эти деньги, но все впустую.