Убийство на Неглинной

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Стреляли отсюда, – показал он на сдвигающуюся форточку в нижней части оконной рамы, – и из «симонова». А те, что на площадке, бросили для отвода глаз.

– Чтобы мы время теряли, – отозвался второй эксперт, опыляющий пол, подоконник и все оконные причиндалы в поисках отпечатков.

Грязнов, аккуратно ступая и стараясь ничего не задевать, между тем медленно обходил обширное помещение. В противоположном конце этого «вокзала», как он сразу окрестил для себя квартиру певички, укрытая разнообразными ширмами, на невысоком пьедестале возвышалась сверкающая раковина диковинной ванны с множеством золоченых кранов. Прямо целый бассейн, а не средство

для мытья. И снова диваны, образующие уютные, интимные, так сказать, закуточки. Столики; длинная, будто в каком-нибудь «Метрополе», стойка бара с высокими сиденьями, зеркальной стенкой, заполненной разнообразными бутылками; невысокий, но, похоже, достаточно вместительный холодильник. На стенах были развешаны чудные картины: изломанные линии, яркие краски – модерняга, одним словом. Не понимал эту живопись Грязнов, считал, что художники просто дурью маются. И эти ничего не говорящие ему, какие-то безумные цветовые пятна лишний раз подчеркивали вычурность и нереальность протекавшей среди сверкающих стен и колонн жизни. Подойдя к очередному диванному закутку, Вячеслав Иванович замер и поднял руку, как бы призывая коллег к вниманию.

– Виктор Иванович! – крикнул он. – Осторожненько подойдите сюда! Ребята, кто там посвободнее, слетайте-ка вниз и позовите из моего «мерседеса» Бориса Львовича, медика. Пусть поднимется со всем хозяйством.

Быстро подошедшему Пустовойту молча показал на закругленный диван, на котором, прикрытая непонятного происхождения тряпкой, лежала женщина. Из-под материи были видны лишь ее узкие голые ступни с крашеными ногтями, а с другой стороны с дивана свешивались длинные золотистые волосы. Виктор Иванович осторожно двумя пальцами поднял ткань на лице, заглянул и опустил ее на место.

Громко топая разношенными ботинками, чертыхаясь вслух, пришел наконец Градус с чемоданчиком. Оглядел пейзаж вокруг, изобразил на лице все понимающую и одновременно презрительную мину и, ловко сняв с лежащей женщины материю, кивнул и громко вздохнул:

– И чего им, дурам, не живется! Ладно, вы себе идите, а я поколдую, – сказал, обернувшись. – Если вы спросите причину, скажу: от удушения. – Он опустился, кряхтя, на колени, поднял руку лежавшей на спине женщины и снова кивнул: – Да, от такого не мучаются.

Грязнов поймал себя на том, что не может оторвать от лежащей навзничь обнаженной женщины глаз – так она была хороша. Услышав сдавленный, словно от сдерживаемого кашля, звук рядом, дернулся и отвел глаза. Посмотрел на Пустовойта, тот напряженно молчал и вытирал ладонью лоб.

– Знакома? – спросил Вячеслав Иванович.

– А разве вы ее не знаете? – искренне удивился следователь. – Это ж сама Айна.

– Кто такая? – не понял Грязнов.

Пустовойт взглянул на него как на ненормального.

– Вы чего, Вячеслав Иванович, совсем телевизор не смотрите, афиши не видите? Газеты, наконец, не читаете?

– Рад, что у вас есть на это время, – разозлился Грязнов. – Не морочьте мне голову. Что за Айна? Собачья какая-то кличка!

– Айна Дайкуте! Знаменитая! Это ж ее квартира, вы разве не поняли? – Кажется, Пустовойт готов был обидеться на начальника МУРа.

– Откуда я знаю, кто она такая, – понижая голос, ответил Вячеслав Иванович. – Вижу – красивая баба… Поет, говорите?… Пела? – поправился тут же.

– Она и в кино в последнее время много снималась. Такая слава! За что ж ее-то?

– А вот этим вопросом вы и займетесь, уважаемый… После того, как мы узнаем, как и почему.

– Придется обыск проводить, – вздохнул Пустовойт.

– Да,

этого теперь никак не избежать. Осмотром не обойтись.

Оставив следователя распоряжаться дальнейшими действиями, Грязнов отправился разыскивать противоположный выход из квартиры. Но никакой второй двери в квартире не было. На том месте, где, согласно планировке, она должна была находиться, вдоль всей стены тянулся платяной шкаф, снаружи отделанный зеркалами и золотистыми панелями. В замках некоторых дверец торчали ключи. Они, к счастью, все были стандартными. Грязнов, вытащив один, начал открывать все шкафы подряд. Точнее, его секции, поскольку шкаф представлял собой единое целое и делался, как видно, на заказ. И специально для данного помещения.

К последней секции ключ не подходил, а дверца была заперта. Пришлось кликнуть эксперта, следом подошли и оперативник с понятыми. Последние вообще уже ошалели от увиденного. Словно в кино побывали и приняли личное участие в детективной истории.

– Вскрывайте, – показал Грязнов.

Специалисту – пара пустяков. Несмотря на то что ключ от двери торчал изнутри. Значит, тот, кто запер за собой дверцу шкафа, должен был сидеть в шкафу? Но здесь висели лишь длинные, до самого пола, вспыхивающие серебром и золотом, яркие, словно радуга, концертные платья певицы. Шелк, парча, меха; легкие, как пух, и тяжелые, будто боярская шуба…

Все присутствующие замерли в немом восхищении. Однако Георгия Семеновича волновала совсем другая проблема. Он снова опустился на колени. И через короткое время, совершив необходимые действия, удовлетворенно произнес:

– Все правильно. Уходили здесь. Надо раздвинуть платья. Считаю, что ваш выход, уважаемый Иосиф Ильич, находится именно тут. Давайте смотреть.

Платья пришлось снять вместе с вешалками и положить на ближний диван. После чего открылась вся плоскость задней стенки шкафа. Исследовав ее, эксперт быстро обнаружил и ее запорный механизм. Нажав двумя руками на фигурный плинтус возле потолочной панели, Георгий Семенович слегка отступил, и все увидели, как задняя стенка шкафа почти неслышно покатилась в сторону, открыв железную дверь, снабженную мощными рычагами. Сигнал на открытие исходил из металлического ящика внизу у стены. Эксперт снова поколдовал, что-то нажал, и тяжелая дверь поехала наружу, в какой-то миг слышно скребнув по полу.

– Вот! – тут же поднял палец Иосиф Ильич. – Можете взглянуть, коллега. Это то самое место. Но дальше чисто. Они шли в ботах.

– Почему вы считаете, что были они, а не он? – спросил Грязнов.

– Потому что коллега сумел-таки найти следы ног. Они двух размеров: примерно сорок третий и тридцать девятый. У одного человека настолько разными ноги быть не могут. Или вы считаете иначе?

Грязнов оценил юмор.

– Но тогда это могли быть мужчина и юноша. Или мужчина и женщина?

– На сегодняшний день в мире может быть все что угодно, – философски изрек Иосиф Ильич.

– Но как закрывается эта система, мы себе представляем. А вот открывается ли она с той стороны, наша дверь? – спросил Грязнов.

– Все возможно, надо разобраться. Механизм здесь необычный. Видимо, делал опытный умелец. Какой-то сигнал… Что-нибудь типа автомобильного, например. Тут, знаете ли, электроника. Но мы разберемся, если нам не будут мешать, – недовольно заявил Георгий Семенович.

– Все мне с вами, господа, понятно, – сказал Грязнов, отходя от экспертов. – Действуйте. Иосиф Ильич, вы потом посвятите меня, ладно? – и отошел. Ответ ему был не нужен.