Убийство на острове Марты
Шрифт:
Мне помогло поправиться после болезни нежданное расположение и дружба, которыми одарила меня Саманта Сандерсон. Она настояла, чтобы по вечерам я работала в ее театре, и, невзирая на мои болячки, умудрилась
Саманту и Гленна Ротенберга я должна благодарить за то, что я считаю самым дорогим рождественским подарком в тот год: они приехали ко мне в Нью-Йорк на целую неделю — Гленн участвовал в конференции медиков, Саманта — знакомилась с новейшими достижениями бродвейского театра.
Однажды Гленн привез ко мне на обед старшего ординатора университетской больницы, специалиста по заболеваниям мозга. Это был необычайно галантный и светский мужчина, немногим более шестидесяти лет и — хотите верьте, хотите нет — на том этапе своей жизни неженатый. На следующий день Саманта передала мне, что я его совершенно очаровала.
Должна признаться, что и я, в свою очередь, нашла его весьма привлекательным. Две-три недели спустя я снова давала у себя обед. Когда другие гости ушли, он показал мне несколько фотографий, где был снят за несколько лет до
— Вы знаете, что это такое? — спросил он. — Это увлекательнейшая штука на свете.
Я призналась, что несколько раз летала на аэростате. Ни Саманта, ни Гленн, по-видимому, не говорили ему об этом.
— Не хотите ли подняться снова — вместе со мной? В следующий уик-энд я собираюсь принять участие в специальном ралли, в Вирджинии.
Он ждал ответа. Как сейчас вижу его перед собой: волосы с проседью, бронзовое от загара лицо, а глаза синие-синие. Но больше всего мне запомнился его пытливый взгляд, желавший, казалось, охватить все, его молодой энтузиазм, с которым он стремился открывать для себя новое, неизведанное.
Я изучала выражение его лица. Если я скажу «да», это, по всей вероятности, будет означать нечто большее, чем только воздухоплавание. В моем мозгу пронеслось мимолетное воспоминание о лазурного цвета бабочке, выпущенной погожим летним днем в ясное небо.
— Да, — сказала я. — Почему бы нет? Я думаю, мне это понравится.