Убийство на острове
Шрифт:
Ана рассмеялась.
– Ну что ты! Она простая, но элегантная и сделана со вкусом.
Элеонора кивнула.
– Ладно. Что ж, пожалуй, возьму ее.
Она сняла сумочку с плеча и передала хозяину, который бережно завернул покупку в коричневую бумагу и перевязал бечевкой, приложив веточку свежего розмарина.
Сложив свои приобретения в рюкзаки, девушки пошли бродить дальше по тенистым переулкам. Вдалеке в просветах улиц мелькали голубые воды гавани. Ана и Элеонора купили широкие вафельные рожки с мороженым, щедро политым шоколадной глазурью, и направились к краю пристани. Туристические суда возвращались
Телефон Аны завибрировал. Она прочитала сообщение, и радостное настроение улетучилось. Сестра писала, что Люка мрачен и замкнут, сам на себя не похож и отказывается обсуждать отстранение от занятий.
Ему пятнадцать. Уже не мальчик, но еще не мужчина, сын заблудился на пути от одного состояния к другому, и мать не могла до него достучаться. Ей внезапно захотелось вернуться в Англию, в прохладу собственной квартиры, усесться с Люкой за их маленький столик, посмотреть парню в глаза, поговорить, выяснить, что его тревожит.
– Все в порядке? – спросила Элеонора. Она отошла на несколько шагов и крошила остатки рожка в воду. У берега собрался косяк крошечных рыбок, чьи жадно раскрытые рты разрывали масляную пленку на водной глади.
– У сына проблемы в школе. – Ана помолчала. – Его отстранили от занятий. Совсем на Люку не похоже. Наверное, все родители так говорят, но я уверена, что мой мальчик не такой. Сестра считает, что он ступил на кривую дорожку.
Ее мороженое таяло, и на асфальте уже образовалась лужица из шоколада. Ана швырнула рожок в мусорку и облизала пальцы.
– А ты сама как думаешь?
– Люка сейчас тусуется в одной компании. Подражает этим ребятам, но он совсем другой. Они старше и склонны хулиганить. С ними он сам на себя не похож.
Элеонора кивнула.
– Чем твой сын интересуется?
– Он бы сказал, что футболом, компьютерными играми и автомобилями – подражая остальным мальчикам. Однако это не его увлечения.
– А что тогда?
– Полагаю, он и сам не знает. Люка любил искусство – часами рисовал красивые фантастические сюжеты с драконами и морскими чудовищами, но я уже давно не видела, чтобы сын брал в руки альбом.
– Возможно, он вернется к живописи. Он еще совсем ребенок.
– Ты с детства любила скульптуру?
– Нет. Пришла к ней лет в двадцать. Жалею, что не занялась ею раньше – очень помогает успокоиться и привести мысли в порядок, когда в жизни полная неразбериха.
Ана подумала, что эта женщина ей нравится: она умна, проницательна, прямолинейна…
– Расскажи мне о своей работе. У тебя есть мастерская?
– Что-то наподобие. Я арендую гараж. Мне там нравится. Летом я поднимаю ворота, и внутрь льется солнечный свет. А зимой мне хватает газового обогревателя.
– И термобелья под рабочей одеждой.
Элеонора склонила голову набок.
– Верно. Откуда ты знаешь?
Ана заколебалась. Несколько лет назад она прочитала в одном журнале интервью, в котором ее спутница рассказывала о своей работе. Фотограф запечатлел Элеонору в голубом комбинезоне. Скульптор объясняла, что под него надевает термобелье, что позволяет ей работать в любых условиях. Ана вырезала статью и хранила ее в отдельном файле
Она напустила на себя непринужденный вид, стараясь не выдать свой секрет.
– Просто угадала.
Глава 21
Бэлла
В тот вечер девушки ужинали на террасе. На столе стояли тарелки с приправленным травами кускусом и пузатыми фаршированными перцами. Место укуса еще побаливало, и Бэлла решила налечь на алкоголь – разумеется, в медицинских целях. Она взяла бутылку рецины и посмотрела на бокалы остальных: не нужно ли кому долить. Но все фужеры оказались полными. Бэлла закатила глаза. А ведь когда-то они с Лекси могли спокойно отказаться от ужина, предпочтя еде и разговорам выпивку и танцы.
«Не можешь победить – присоединись», – решила Бэлла и, насадив на вилку кусочек приготовленного на гриле баклажана, отправила его в рот. Овощ поразил ее сочностью и сладковатым, почти медовым вкусом.
– Элеонора, чем ты полила этого фиолетового красавца, что он просто тает во рту? Нежный и с дымком.
Сидящая на другом конце стола Элеонора удивленно подняла глаза, словно не ожидала, что к ней обратятся.
– Заправка и сушеные травы. Я нашла их в буфете. – Она пожала плечами, словно не видела в этом ничего особенного. Будто любой может превратить баклажан в изысканное блюдо.
– С этого момента ты официально приглашена на все девичники, которые я буду посещать! – объявила Бэлла, отправляя в рот еще один ломтик баклажана.
– То есть я теперь твой личный повар? Какая честь!
Бэлла захлопала ресницами. Вообще-то она хотела сделать комплимент. Почему эта мадам такая ершистая? С тем же успехом можно наслаждаться отпуском с кактусом.
Подняв бокал, Бэлла сделала большой глоток. Ей хотелось нравиться окружающим. И женщинам, и мужчинам – пожалуй, умение расположить к себе – одно из ее главных достоинств. Бэлла знала, как наладить контакт, заинтересовать человека. Ей помогали инстинкт и интуиция. Кто-то с рождения проявлял способности к спорту, музыке или искусству. А талант Бэллы Росси заключался в том, чтобы всех очаровывать. (Если говорить начистоту, не всех. Впрочем, ее это не особенно волновало. Важно, чтобы она сама решала, кому нравиться, а кому нет.)
Мадам Элеонора слишком скользкая. Не то чтобы Бэлла очень хотела с ней подружиться – в конце концов, единственное, что их связывает, – Лекси, так что без расположения скульптора можно и обойтись. Конечно, Элеонора недавно потеряла жениха. Но зачем приезжать на девичник, если даже не пытаешься веселиться?
Бэлла перевела взгляд на Фэн, которая выглядела такой свежей после душа. Захотелось провести пальцами по выбритым вискам, ощутить, как ладони подруги ласкают шею. Фэн сидела в голубой рубашке с коротким рукавом, застегнутой до самого ворота. Ярлычок на груди гласил: «Тем не менее она настаивала на своем» [4] .
4
Фраза, произнесенная американским сенатором Митчем Макконнеллом, вырванная из контекста и ставшая девизом феминисток.