Убийство на пляже
Шрифт:
В доме Латимеров стоит затхлый запах, как в спальне, которую давно не проветривали. Сейчас не то время года, чтобы закупориваться в доме, но вокруг начала собираться пишущая братия, так что открыть окна не получается: если в них не суют объектив камеры, то просто звонят рядом по телефону или громко подначивают друг друга.
— Это детектив-констебль Пит Лоусон, — представляет Элли стоящего рядом с ней долговязого молодого человека. — Он станет вашим контактным лицом по связям с полицией, будет держать вас в курсе относительно хода
— Вы у меня первые! — радостно говорит Пит, но улыбка его быстро блекнет, когда он видит злой взгляд Элли. Это самое неуместное, что он мог сказать в данной ситуации…
— Но ведь ты знаешь нас лучше, — говорит Бэт, словно читая мысли Элли.
— Самое лучшее, что я могу сделать для вас, — это найти того, кто убил Дэнни. И я это сделаю.
Элли поручает Питу взять у них отпечатки пальцев, молясь в душе, чтобы он ничего не испортил.
Возмущаться начал только Марк.
— А без этого никак нельзя обойтись? — говорит он, пока Лиз катает испачканный чернилами большой палец по листу бумаги.
Он оскорблен, Элли видит это и может его понять. Даже пострадавшие от кражи со взломом дают свои отпечатки пальцев с негодованием. Такова уж природа человека: умом люди понимают, что так вносят свой вклад в расследование, но некоторые при этом чувствуют себя так, будто их считают подозреваемыми. Элли не может позволить себе размышлять о том, насколько хуже это воспринимается после того, как человек потерял ребенка.
Марк все-таки дает свои отпечатки, но очень неохотно, постоянно качая головой. Когда вся семья справилась с этим, он говорит:
— Когда мы можем начать заниматься организацией похорон?
Голос его на последнем слове срывается.
Понимание того, что вопрос этот неминуемо возникнет, не делает ответ на него более легким.
— С этим придется подождать, — говорит Элли. — Пока мы не посадим в тюрьму того, кто это сделал, Дэнни — его тело — является… Послушайте, простите меня, но я должна говорить об этом таким образом… Он является самой важной уликой, которая у нас есть. Мы не можем позволить похоронить его, пока не будем уверены, что задержали именно того, кого нужно, и у нас есть достаточно доказательств, чтобы признать его виновным.
— Так мы не можем забрать его? — в ужасе спрашивает Бэт.
— Пока что нет. Мне очень жаль.
— Он — не просто улика, — говорит Хлоя. — Он — мой брат.
— Я знаю. Поверь, я знаю это, — говорит Элли, хотя понимает, что это совсем не так.
Бэт, приподняв брови, вопросительно смотрит на Марка. Тот кивает и, принеся из другой комнаты сложенный лист бумаги, вручает его Элли.
— Мы составили список, — говорит он. — Список людей, которые могли это сделать.
Элли разворачивает его и в смятении читает. Большинство этих имен ей знакомо. Сюда включены все мужчины, хоть чем-то выделяющиеся в обществе; есть, разумеется,
— Но ведь это все ваши друзья.
Они смотрят на нее, как потерявшиеся дети, как юные родители, которыми были когда-то. Элли впервые в этом году вспоминает, что Бэт всего лишь тридцать.
— Мы знаем, — говорят они.
Элли почти благодарна командиру следственной бригады Брайану, когда тот вызывает ее из комнаты. Наверху он вручает ей пакет для улик.
— Пятьсот фунтов наличными. Было приклеено липкой лентой снизу к раме кровати в комнате Дэнни.
13
Карен попросила Олли показать ей город, и он предложил взглянуть на него с высоты птичьего полета. Эта лавочка на вершине обрыва оказалась идеальным местом для того, чтобы она могла сориентироваться. Отсюда хорошо видно, как внизу самобытная, туристическая часть города вокруг гавани переходит в нагромождение уродливых муниципальных зданий, которые, в свою очередь, сменяются беспорядочной застройкой частных владений. Перед ними раскинулось море. А еще тут, конечно, есть скалы — обрывистые молчаливые свидетели убийства Дэнни Латимера. Они завораживают своей неземной золотистой окраской. Карен с трудом отрывает от них взгляд и смотрит на Олли.
— Расскажите мне о Бродчёрче, — просит она. — Кто здесь живет?
Он задумывается.
— Многие прожили здесь всю жизнь, из поколения в поколение, некоторые никогда не отъезжали больше чем на пятьдесят миль от города. Еще есть приезжие. Молодые семьи после появления ребенка покидают большие города и отправляются сюда, потому что им нравятся сельские школы и море. На шесть недель летом у нас устанавливается туристический сезон, но в основном мы все-таки город-труженик.
— А преступность?
— Главным образом, это кражи из домов, иногда потребление наркотиков, пьянство за рулем. — Карен не успевает спрятать появившуюся на лице ухмылку. — Нет, правда. Каждую неделю я готовлю вместе с одним из полицейских отчет по преступности в городе. Примерно тридцать правонарушений в неделю, по большей части — мелких. Убийств у нас никогда не было. — Лицо его становится серьезным.
— А какими сюжетами вы занимаетесь в «Эхе»?
Он пожимает плечами.
— Клубы, школы, заседания муниципалитета. Мэгги говорит, что мы празднуем каждый следующий день.
Карен внутренне содрогается. Она не стала бы работать в региональной газете даже за сто тысяч в год. Притом что если Олли зарабатывает десятую часть этого, то уже очень хорошо. Она догадывается, что он, наверное, до сих пор живет с матерью. А потом ловит себя на том, что задумывается, как выглядит его спальня.
— А как насчет вас? — спрашивает она. — Чего хотите конкретно вы?
Олли на мгновение смущается.
— Хочу работать в национальном издании. В общем, я хочу быть как вы.