Убийство на Рождество
Шрифт:
Дени Арден сделала это открытие еще в детстве: однажды тот, кого она считала добрейшим на земле человеком и неизменно называла дядей, застал ее самозабвенно исследовавшей запретную территорию кабинета и сделал внушение, впечатление от которого сохранилось по сей день.
По какой-то необъяснимой причине давний инцидент промелькнул в сознании сейчас, когда Дени стояла, глядя на Николаса Блейза. Секретарь спросил себя, о чем она думает, однако Дени не объяснила причину мимолетной улыбки, а просто осведомилась:
– Кто приедет, Ник?
– Соберется
– Неужели? – удивленно воскликнула Дени.
– Да, – кивнул Николас Блейз.
В последнее время Люси Тристам зачастила в гости. Точно установить возраст этой дамы не удавалось: за тридцать… а дальше неизвестно, – зато в ее привлекательности сомневаться не приходилось. Когда она с заученной небрежностью поправляла прическу возле лампы, пышные темно-рыжие волосы вспыхивали подобно пламени, обеспечивая внимание любого общества. Первое впечатление поддерживали и закрепляли прочие неоспоримые достоинства: яркая индивидуальность, золотистый цвет нежной кожи и грациозная фигура. Подобная внешность заведомо исключала недостаток восхищения.
– Миссис Тристам – вдова? – уточнил Роджер Уинтон.
– Только по ее собственным словам, – ответила Дени. – Истинное положение этой особы неизвестно, как и то, действительно ли ее зовут Люси.
– Хочешь сказать, что легенда возникла ради эффекта? Кажется, глубокой симпатии к леди ты не испытываешь.
– Нет, – призналась Дени.
– Конечно, вы еще не знакомы с миссис Тристам, – вмешался Блейз, чувствуя надвигающуюся опасность и обращаясь к Уинтону, чтобы помешать Дени высказаться откровеннее. – Вы не очень часто нас посещаете, а потому ваши визиты не совпали с ее пребыванием. В сентябре Люси приезжала вместе с Напьерами.
– И прожила целый месяц, – не без ехидства добавила Дени.
– Вряд ли временные границы визита были заранее определены, – тактично возразил Блейз, – хотя миссис Тристам, несомненно, не спешила покинуть гостеприимный дом.
Разговор требовал продолжения.
– Наверное, воздух в этих краях действует на леди благотворно, – осторожно заметил Роджер Уинтон.
В карих глазах Блейза вспыхнули лукавые искры.
– Не думаю, что дело в воздухе.
– Я тебе все объясню, – вмешалась Дени. – Ник слишком вежлив, чтобы говорить прямо. Миссис Тристам охотится на мужчин. Судя по всему, пока хищница точно не решила, на ком остановить выбор. Маятник качается между Джереми и дядей Бенедиктом.
Роджер Уинтон вскинул брови:
– Неужели?
– Да.
– А что думают на этот счет жертвы?
– Она умна, красива. – Дени пожала плечами. – И у нее хорошая фигура. Ты же знаешь мужчин.
Николас Блейз стоял с настороженным видом человека, явственно ощущающего границы дозволенной свободы мнений.
– Пожалуй, продолжу свой путь, – дипломатично завершил он скользкий разговор. – Заглянул сюда в поисках Бенедикта. Не знаете, где он может находиться?
– Простите, – покачал головой Роджер. – После
Секретарь уже повернулся к двери, однако Дени остановила его:
– Подожди минутку, Ник. Хочу спросить, прежде чем ты уйдешь. Ты закончил перечислять гостей? Может, приедет кто-нибудь новый?
– Ждем профессора Лорринга. Полагаю, вы о нем слышали. Известный ученый. Ах да, а еще приглашен Мордекай Тремейн.
– Тремейн? – переспросил Уинтон, и Блейз кивнул.
– Да. Это первый визит джентльмена в Шербрум.
– Какой он, этот… Мордекай – старый или молодой? – поинтересовалась Дени.
– Пожилой, лет шестидесяти. Чрезвычайно любопытный человек. Сентиментальный, настроен романтически. Надеюсь, вам понравится.
Говоря это, Блейз переводил взгляд с одного собеседника на другого. Молодые люди не смогли понять, подразумевало ли описание некий особый смысл, а он воспользовался растерянным молчанием и удалился.
– Похоже, нас ожидает обычная легкомысленная компания, – заключил Уинтон, когда за темной фигурой секретаря закрылась дверь. – Если не считать Лорринга и Тремейна. Впрочем, их присутствие вряд ли существенно изменит обстановку.
– И все же ты должен согласиться, Роджер, что рождественские праздники дяди Бенедикта всегда проходят очень весело. Он старается, чтобы никто не скучал.
– Да, – кивнул Роджер. – Старается.
Он думал о чем-то своем и ответил машинально. Однако прежде чем Дени собралась что-то сказать, дверь снова распахнулась.
Джереми Рейнер еще не успел подойти, а Уинтон уже прочитал в серых глазах антипатию и недовольно поморщился. Инстинктивная реакция породила ответную вспышку враждебности.
– Не знал, что вы здесь, Уинтон.
Слова прозвучали спокойно, однако презрительная интонация обдала ледяным холодом. Дени поспешила вмешаться:
– Роджер зашел за мной, чтобы пригласить на прогулку, однако погода испортилась и мы решили не рисковать.
– Мудрое решение, дорогая. Судя по всему, нас ждет обильный снегопад.
– Мы только что сказали Нику, что дядя Бенедикт обрадуется. Снег необходим ему для создания рождественской сказки.
Дени пыталась отвлечь мужчин светской беседой, чтобы те не вцепились друг другу в горло. Рейнер быстро взглянул на нее, словно она задела какую-то его нежную струну и причинила боль:
– Да, так и есть.
Он шагнул к окну и остановился. Роджер Уинтон посмотрел на профиль, четко выделявшийся даже на фоне тусклого зимнего света. Подобное гармонично сочетается с подобным, подумал он с неприязнью. Лед естественно смотрится рядом со снегом.
Джереми Рейнер оставил большинство своих многочисленных руководящих постов. Считалось, что необходимые для жизни средства он черпает из заработанного состояния. Вместе с финансовым благополучием джентльмен приобрел славу жесткого, безжалостного бизнесмена, и одна из причин его репутации в эту минуту явственно проступила в орлином абрисе носа и тонкой линии губ, плотно сжатых над тяжелой челюстью.