Убийство на шабаше
Шрифт:
— Ты опять хвалишь меня, чтобы я не ворчал.
— Тебе же это нравится.
— Очень. Делай так почаще.
Джеральд усмехнулся и зашагал к лесу намного бодрее. Беата тихонько улыбнулась.
Лагерь морландской полиции все еще был пуст. Беата на всякий случай отправила Мглу и Пламя проверить, нет ли кого в палатках, но им повезло. До них издали донесся голос Адалинды. Под ее нежное пение о вечной любви они выкопали тыкву, макнули ее в болото (Беата посчитала, что такой порядок действий будет лучше) и вернули Роджеру
— Все. Пошли отсюда.
— Надеюсь, неприятности на этом закончатся, — заметил Джеральд, — давай выпьем грога и послушаем концерт. Хоть я и знаю, какой Адалинда человек, ее песни все равно меня трогают. «Тебя ждала я, жаль, нет крыльев за спиной, тебя ждала я, полетела б за тобой. Тебя ждала я, помнят камни и вода, тебя ждала я, но осталась здесь одна»*. Красиво.
Беата прижалась к нему.
— Пойдем. Самое время отдохнуть.
Настроение у нее было превосходным.
***
Утром поднялся страшный переполох. Начальник полиции Морланда рвал и метал. Он вызвал в хисширский участок Беату, Голди и Валери и около получаса орал на них, обвиняя в моральном разложении своих подчиненных и раздаче наркотиков на празднике.
— Они даже не помнят, как обнаружили труп! Что вы там подливаете?!
— Ничего, — зевнула Беата, проспавшая остаток ночи, как младенец, — если грог остался, то можете забрать на экспертизу.
— Не остался, все выпили, — возразила Голди, — послушайте, если ваши сотрудники склонны к прогулам и пьянству, это не наша вина. И уж точно не наши проблемы.
— Вы заманили туда толпу несовершеннолетних! На языческий праздник!
— Это мои друзья. Мы тусили вместе, — фыркнула Валери, — даже без алкоголя. Какие проблемы?
— Ты не посещаешь школу! Где твои опекуны? Я все им расскажу! — возмутился начальник полиции.
Валери ухмыльнулась и указала на Беату.
— Вэл на домашнем обучении, — спокойно ответила та, — сколько вы нас будете здесь держать?
— Сколько нужно! — рявкнул тот. — Это вы утопили Роджера Бриггса в болоте?! Признавайтесь! Вначале прятали, потом убили!
Скрипнула дверь, и в допросную заглянула Адалинда.
— Господин Хейз, я искала вас. Ваше зелье от бессонницы готово, — ласково улыбнулась она и всплеснула руками, — ох, у вас опять приступ мигрени? Что же вы не зашли ко мне? Идите сюда, я его сниму.
— Я не хотел вас беспокоить, — начальник полиции тут же смягчился, — говорят, вы вчера выступали и наверняка устали. Ваша лавка была закрыта.
— Сегодня она не работает, но для вас я сделаю исключение, — тонкие пальцы Адалинды легли ему на голову и помассировали ее, — я ведь ждала вас. А вы так и не пришли послушать меня. Вы не любите музыку?
— Простите, было много дел. Ох, спасибо, полегчало. Вы действительно ангел.
Адалинда
— Я — жрица Калунны. Знаете, я в прошлом тоже серьезно болела и чувствовала себя ужасно каждый день. Но вересковая богиня излечила меня безо всяких таблеток. Попробуйте походить на наши проповеди. Вдруг и вам поможет?
— Я… я подумаю над этим.
Начальнику полиции явно стало лучше. Адалинда повернула голову и «заметила» Беату, Валери и Голди.
— Ой, а что здесь делают мои подруги?
— Мне больше интересно почему тебя не притащили на допрос? — хмыкнула Валери. — Разве это не особое отношение к подозреваемой? Ай-яй, нехорошо-то как…
— Никакого допроса, вы же не преступницы, — начальник полиции Морланда откашлялся, — между вами и Роджером Бриггсом не установлено никаких связей. Я просто расспросил вас. Вы свободны.
Беата, Адалинда, Валери и Голди покинули участок.
— Наконец-то. Этот тип ужасно противный, — капризно пожаловалась Адалинда, — и не нравится Фурии, а значит, плохой человек. Животные такие вещи чувствуют.
Валери расхохоталась.
— Фурии не нравится никто, кроме тебя. Она нас всех ненавидит. Интуиция у нее так себе.
— Зато она идеально лечит людей. Дымка этого не может.
— Ей это и не надо. Но ты права, нужно следующим призвать белого фамильяра. Только надо сделать ей бойкий характер, а не ленивый, как у Фурии и Пуховки. Голди, белые кошки могут быть активными?
— Могут, если добавить в основу тонизирующие, а не успокаивающие травы, — рассеянно ответила та.
Беата хотела поддержать разговор, но вдруг увидела отца Александра, выходящего из их дома. Выглядел он странно: растрепанный, расхристанный и небритый, с блуждающим взглядом. Пальто на нем было расстегнуто, а шарф свисал, не закрывая шею.
На белой коже полыхали алые засосы.
Голди заулыбалась и подошла к нему.
— Как спалось, милый?
— Голди, мы должны уехать отсюда, — горячо зашептал он, обнимая ее за плечи, — я люблю тебя, я знаю, что ты — та самая, но здесь плохое место под контролем ведьм! Они отберут наши души и погубят нас! Поедем в Лакфурт! У меня там есть друзья, они не осудят мой грех, а помогут нам. Поженимся, найдем мирскую работу и будем жить счастливо!
Голди вздохнула и погладила его по лицу. Запустила пальцы в золотые волосы.
— Я — ведьма, милый мой. И никуда я отсюда не поеду. Разве что в Морланд, через некоторое время. Хочешь остаться со мной — оставайся. Но забудь свою веру и прими мою.
Отец Александр побледнел.
— Что ты несешь? Отринуть веру ради женщины?
— Многие жены так делают ради мужей, — усмехнулась Голди, — чем ты хуже? Если любишь меня, то сделаешь.
— Ты — ведьма и околдовала меня, — он попятился, — вот почему я сошел с ума и нарушил все свои обеты! Я должен был служить богу, а я… я…