Убийство по-домашнему
Шрифт:
— Эй, Горди! Хватит! Для сестры этого вполне достаточно!
Откинула назад волосы и села на стул, укоризненно глядя на меня.
— Ну, конечно же, я твоя сестра! А ты думал, кто? Может быть, брат?
Я почувствовал себя очень глупо.
— Доктор Крофт обещал прислать сюда сейчас мою жену, — смущаясь, пробормотал я.
— Ах, Селену? — Она слегка пожала плечами. — Она с Йеном болтается где-то в саду. Нэйт не смог ее найти. — Она повернулась на стуле и приготовила себе «манхэттен». Держала бокал за тонкую ножку и не
— Мама говорит, что ты потерял память. Я убедилась, что это действительно так. — Сказав это, она рассмеялась глубоким милым смехом, как мать. — Если бы я пережила то, что ты, то наверняка тоже предпочла бы забыть об этом.
Кожа у неё была белая и нежная, как у матери. На фоне этой белизны губы выглядели волнующе. Я знаю, что нельзя испытывать к родной сестре такие чувства, какие пробуждала во мне эта девушка. Однако я приписывал это потере памяти.
— Хорошо, сестра, — шутливо произнес я, — скажи мне, кто ты, собственно, такая.
— Меня зовут Марни, — сказала она. Она скрестила ноги и при этом движении узенькая юбочка поднялась еще выше. — Вся эта история в самом деле очень интригующа. Мы сейчас поговорим обо мне, но прежде скажи мне, что я могу для тебя сделать.
— Ты можешь, например, подать мне… ну, скажем, бокал коктейля, — ответил я, протягивая руку к бокалу.
Она легко отодвинула мою ладонь и покачала головой.
— Почему нет, Марни?
— Горди! По-моему, ты забываешь — с выгодой для себя, естественно, — что мы должны сделать из тебя порядочного человека!
— Означает ли это, что раньше я был нехорошим?
— Ужасно! И не прикидывайся, будто бы ничего не знаешь!
— Но я действительно ничего не помню! А в чем дело? Почему я был плохим? Может быть, я слишком много пил?
— Вот-вот, то-то и оно! Мой дорогой, ты был постоянно пьян с того момента, когда тебе исполнилось шестнадцать лет. В тот вечер, когда ты попал в эту катастрофу, ты тоже был мертвецки пьян. Теперь, когда я уже выложила тебе правду, я повторяю: ни капли! Таково распоряжение Нэйта!
Казалось, услышав такое мнение о себе, я должен почувствовать себя пристыженным и удрученным. Однако ничего подобного со мной не произошло. Не помню, чтобы я когда-нибудь в жизни проявлял особый интерес к алкоголю, да и сейчас не испытывал такого уж большого желания выпить её коктейль. Я попросил коктейль просто из дружеской вежливости.
— Расскажи мне еще что-нибудь обо мне, Марни, — попросил я. — Какой я, кроме того, что люблю выпить?
— Думаю, самая осторожная характеристика твоего характера была бы, что ты относишься к «золотой молодежи». Но для меня лично, любимый, ты попросту — пьянчуга. Для тех, кто любит таких типов, — возможно, даже весьма очаровательный пьянчуга. Селене, например, такие очень нравятся.
— Селене? Ах, да! Моя жена! — я сделал короткую паузу и потом спросил: — А ты меня любишь?
Марни выпила половину своего
— Откуда я знаю? Я всегда считала тебя шалопаем…
— О! А почему?
Она внезапно рассмеялась молодым заразительным смехом.
— Подожди, мой дорогой, пока к тебе вернется память! Тогда не понадобится ничего говорить тебе на эту тему!
Она обтянула юбочку, что привлекло мое внимание к ее коленям.
— Если ты действительно моя сестра, я бы попросил тебя сесть чуточку подальше, потому что… потому что ты заставляешь меня нервничать! — сказал я.
— Успокойся, Горди, не болтай ерунду! — ответила Марни, возвращаясь на прежнее место возле роз. — Нэйт утверждает, что я должна тебе помочь освежить память. Следует ли мне рассказывать тебе истории из твоего детства?
— Рассказывай о чем хочешь, — ответил я.
— Ты скажешь, если мне удастся задеть какую-то струну в твоей памяти, — сказала Марни и глубоко задумалась. — Например, ты помнишь… Нет, оставим это в покое! Лучше скажи, помнишь ли ты тот зимний бал в школе танцев мисс Черчилль в Сэйнт-Поле, когда ты незаметно долил джин в персиковый крюшон, а потом устроил страшный скандал в мужском туалете?
— Ну и предприимчивый был из меня парень! — рассмеялся я. — Нет, я ничего такого не помню.
Марни скривилась.
— Ну, а что ты помнишь о том летнем лагере над озерами, организованном Лигой Чистоты «Аврора», куда взял нас с собой отец? Ты поспорил со мной, что сумеешь пробудить нечистые мысли в мистере Гебере, переоделся в мое платье и довел его до того, что он сделал тебе в лодке на озере непристойное предложение.
— Теперь я начинаю понимать, что ты имела в виду, говоря о том хорошем, к чему может привести потеря памяти, — сказал я, чувствуя себя чуточку не в своей тарелке. — Нет! Я ничего, абсолютно ничего из этого не помню. И вообще, черт возьми, что такое Лига Чистоты «Аврора»?
Марни снова отставила бокал в сторону.
— Горди! — огорченно воскликнула она. — Не собираешься же ты сказать, будто бы забыл, что такое Лига Чистоты «Аврора»!? Да ведь это самая важная вещь в нашей жизни!
— Ну, так все-таки, что это такое?
Марни покачала головой.
— Лучше оставим это в покое, потому что я вижу, что с такой методикой мы далеко не уйдем. — Она наклонилась ко мне и добавила: — Скажи мне лучше, что ты сам, собственно, помнишь? Так будет намного проще.
Я почти забыл, что утратил свою личность. Марни удалось каким-то странным образом привести меня в такое настроение, что моя потеря памяти казалась мне теперь какой-то смешной дружеской шуткой. Однако её последний вопрос снова пробудил во мне беспокойное чувство, что за этим что-то скрывается и что во всем этом есть что-то нехорошее и даже угрожающее.
— Я помню ирис… — медленно сказал я.
— Ирис? — живой взгляд Марни устремился на вазу с цветами. — Какие ирисы ты имеешь в виду?