Убийство по-китайски: Смертоносные гвозди
Шрифт:
Судья оценил незаурядный ум и характер вдовы, просвечивающие в ее ответе. Без сомнения, эта женщина так просто не впадает в панику.
— Некоторые сведения, полученные от присяжного лекаря Го, ставят суд перед необходимостью вернуться к некоторым подробностям болезни и смерти твоего покойного мужа, — кратко ответил он.
Вдова Лу резко поднялась с колен, полуобернулась к залу и воскликнула:
— Как смеет какой-то горбун возводить обвинение на честную вдову?! Разве не сказано, что увечные телом увечны и умом?
Судья
— Женщина, ты оскорбляешь членов суда! — грозно возгласил он.
— Хорош суд! — презрительно сказала вдова. — Да ведь это вы вчера шатались вокруг моего дома переодетым, а когда я вас не пустила, выслали за мной своих прихвостней — без бумаг, без повестки!
Судья Ди побелел от гнева, но, совладав с собой, ровным голосом произнес:
— Эта женщина повинна в оскорблении суда. Она получит пятьдесят ударов плетью!
В толпе зашумели — приказ судьи пришелся не всем по нраву. Не обращая внимания на шум, староста шагнул к вдове, схватил ее за волосы и резким движением заставил опуститься на колени. Подскочили двое приставов, разорвали до пояса ее платье. Ее бросили на пол, заломили руки за спину и связали. Пристав поставил ногу на ее голени, и порка началась.
— Пес, — прокричала вдова после третьего удара, — нечестивый пес! Ты велел бросить меня в тюрьму, потому что я не впустила тебя к себе!
Снова взвилась плеть, и больше вдова не произнесла ни слова. Она лишь визжала от боли. Староста остановился, чтобы отметить двадцатый удар. Вдова попыталась заговорить, но не смогла; после двадцать пятого она дернулась и затихла.
По знаку судьи ее голову оторвали от земли и поднесли ей к носу горшочек с жженой смолой. Наконец вдова открыла глаза, но она была слишком слаба, чтобы самостоятельно сидеть. Двое приставов придерживали ее, не давая ей упасть.
— Женщина, — сказал судья, — ты получила половину наказания. Получишь ли ты вторую, зависит от твоего поведения. Завтра ты снова явишься в суд.
Подошла госпожа Го. С помощью трех приставов она вывела вдову Лу из зала, чтобы отвести обратно в тюрьму.
Судья уже собирался закрыть заседание, но ему помешали. Выступил крестьянин и рассказал, сбиваясь и запинаясь от страха и смущения, что случайно сбил на улице пирожника с полным подносом хрустящих пирожков. Крестьянин говорил на местном диалекте, и судья понимал его с огромным трудом. Наконец он понял, что крестьянин готов возместить стоимость пятидесяти пирожков — именно столько было на подносе, который он выбил из рук пирожника. Пирожник же настаивал, что их было не пятьдесят, а самое меньшее сто, и требовал
Когда крестьянин закончил, вышел пирожник, речь которого была еще менее понятной. Он клялся, что нес по меньшей мере сотню пирожков, называл крестьянина грабителем и лжецом и требовал, чтобы ему вернули деньги.
Судья Ди с большим трудом заставил себя сосредоточиться. Он велел одному из приставов выйти на улицу, собрать рассыпанные пирожки и принести их в суд, а по дороге купить такой же пирожок у какого-нибудь другого пирожника. Слуге судья велел принести в зал весы.
Он устало откинулся на спинку скамьи, снова обдумывая то, что произошло сейчас в суде. Единственное объяснение, которое он мог найти, — вдове Лу действительно есть что скрывать относительно смерти своего мужа…
Вернулся пристав с остатками пирожков, завернутыми в бумагу. Судья Ди высыпал их на весы. Они весили около шестидесяти лянов. Тогда судья взвесил целый пирожок — он весил около ляна.
— Пирожник лжет, — устало сказал судья. — Дать ему пятьдесят палок.
На этот раз из толпы послышались возгласы одобрения: людям понравилось, как быстро и изящно судья Ди рассудил спорщиков.
Пирожник получил пятьдесят ударов бамбуковой палкой, и на этом судья объявил заседание закрытым.
Войдя в кабинет, судья вытер со лба пот и рухнул в кресло.
— Двенадцать лет я работаю в суде, — сказал он. — Разных людей мне пришлось повидать, но такую женщину вижу впервые! Вы слышали, она говорила, что я будто бы домогался ее!
— Но почему вы, ваша честь, не заткнули ей рот сразу же? — спросил Ма Жун.
— А что толку? Получилось бы, будто я испугался… К тому же я действительно был вчера около ее дома и был переодет. Надо отдать ей должное — она умна, она знает, как перетянуть толпу на свою сторону!
— А по-моему, — сказал Дао Гань, — не так уж она и умна. Ей бы ответить на вопросы, показать свидетельство о смерти, и ничего бы не было! А своей дерзостью она только укрепляет нас в подозрениях.
— Да плевать она хотела на наши подозрения, — горько сказал судья. — Ей нужно одно: ни в коем случае не допустить расследования, потому что оно может вскрыть ее вину. И пока что она преуспевает в этом.
— Сейчас главное — быть осторожными и не сделать неверного хода, — заметил Дао Гань.
— Разумеется, — согласился с ним судья.
Дверь неожиданно распахнулась. На пороге возник староста приставов.
— Ваша честь, — взволнованно объявил он, — вас хочет видеть какой-то сапожник. Он говорит, что у него срочное сообщение от десятника Хуна.
Глава пятнадцатая
Десятник Хун идет на рынок; в таверне он встречает человека в капюшоне
Десятник бродил по улицам без всякой определенной цели. Постепенно сгустились сумерки, и он решил возвращаться в суд.