Убийство по подсказке (сборник)
Шрифт:
– Звучит слишком альтруистично, мистер Тейт, – холодно прокомментировал Фойл. – Но что вы скажете о собственном положении? Вы принесли хирургическую сумку. Все зрители видели в ваших руках нож, когда вы склонялись над Владимиром. Из трех человек, у которых была возможность заколоть его, только у вас в руках было орудие убийства.
Впервые на лице Рода отразился испуг.
– Но ведь один из скальпелей у меня украли!.. – воскликнул он, повернувшись к Базилю за поддержкой.
– Посмотрите повнимательней, – указал
Род внимательно посмотрел на нож и поморщился, заметив темные кровавые пятна на его лезвии.
– Вполне возможно… – сказал он, покосившись на Фойла. – Но этот нож был бы на месте, в сумке, если бы я… я…
– Напротив, – возразил Фойл. – Если бы убийцей были вы, то самый надежный способ отвести от себя подозрение – это представить дело так, будто один из хирургических ножей был похищен перед самым началом спектакля. Ну теперь вы намерены сказать нам правду? – он наклонился вперед, далеко выдвинув подбородок, руки его все еще были за спиной. – Я не прошу вас высказывать здесь догадки, давать какие-то клятвы. Я прощу об одном: честно рассказать нам о вашем впечатлении – был ли Владимир жив, когда вы впервые прикоснулись к нему?
Род потупил глаза. У его рта образовался какой-то трагический изгиб. Казалось, ответ у него вытаскивали щипцами.
– Да.
– Был ли он жив, когда вы дотронулись до него в последний раз?
Сейчас ответы становились все более неохотными.
– Мне кажется, что был, но это лишь предположение.
– Сколько человек приближалось к нему после этого момента?
– Один.
– И кто этот человек?
– Мисс Морли.
– Спасибо, мистер Тейт. На сегодня достаточно.
Род встал со стула и, спотыкаясь, побрел к проходу между кулисами. Вдруг он остановился. Там, в тени, отбрасываемой аркой просцениума, стояла Полина.
– Род! – она схватила его за руку, подняла на него глаза. – Не отчаивайся. Все будет хорошо. Я отвезу тебя домой.
– Я доеду сам.
Голос его звучал глухо, хрипло, и он побрел, тяжело волоча за собой ноги, к своей гримуборной.
Базиль встал со своего кресла и пошел навстречу Полине.
– Ах, это ты, Базиль! Ну что, теперь ты вместе со стаей?
– Извини, но я просто хочу докопаться до истины. Это лучшее целебное средство. Почему бы тебе не помочь?
– Что я могу сделать?
– Ну если ты дизайнер по костюмам, то должна разбираться в тканях, фактуре, цвете. Нам нужен человек, который мог бы обшарить весь театр – артистические, костюмерные, подсобки – и попытаться отыскать длинный плащ, или пальто, или халат, который может укутать с головы до ног человека среднего роста и выглядеть издалека черным после наступления сумерек. Может, возьмешься?
– Почему бы и нет. – Она отвернулась с безразличным видом.
Фойл с удивлением прислушивался
– Разве тебе неизвестно, что мои лейтенант уже дал это задание нашему человеку минуту спустя после того, как услышал твой рассказ о той фигуре в темном плаще.
– Ей нужно чем-то заняться, – серьезно ответил Базиль. – Кроме того, всегда интересно располагать несколькими сведениями, а затем сравнить их…
Леонард Мартин все еще был в темном парике, в тулупе с широкими плечами, в высоких сапогах Греча, этого полицеймейстера, но он уже им не был. Тихий голос, вкрадчивая улыбка, которой он ответил на приветствие Фойла, были его собственные, Леонарда Мартина.
– Мне очень понравилась ваша игра, – начал, обращаясь к нему, Базиль. – У Сарду Греч – просто случайная фигура, отнюдь не профессионал, а вы в своем отлично разработанном скетче показали истинного полицейского за работой.
Леонард был приятно удивлен.
– Я рад, что вам понравилось. Большинство людей предпочитают маловыразительных лиц как на сцене, так и на экране.
– Хотелось бы мне посмотреть вас на сцене, – ухмыльнулся Фойл. – Глядишь, и удалось бы найти какой-то ключик, случайную подсказку. Вам знаком какой-нибудь из этих предметов?
– Нет.
– Никогда не приходилось раньше видеть вот это? – и Фойл протянул ему зажигалку.
Но Леонард до нее не дотронулся. Его руки неподвижно покоились, как и прежде, на коленях. Он просто наклонил лову, вытянул ее поближе к зажигалке и занял прежнее место.
– Нет, думаю, что нет.
Фойл положил зажигалку на стол.
– Итак, вы дважды подходили к Владимиру, не так ли?
При упоминании этого имени довольная улыбка исчезла его губ. Руки, лежавшие спокойно на коленях, слегка вздрогнули. Очевидно, он тоже это заметил, так как топливо засунул их в карманы брюк.
– Первый ваш выход… – начал Фойл, заглядывая в блокнот лейтенанта. – «Входит Греч, решительно, второпях из единственной двери, расположенной слева. Он быстро, возбужденно подходит к двустворчатой двери и широко, обеими руками, ее распахивает…» Ну и что произошло дальше?
– Ничего. – Леонард начал говорить низким, достаточно напряженным голосом, но не теряя контроля над собой. – В алькове никого не было, кроме Владимира, лежащего на кровати. Перед иконой горела свеча. Была зажжена лампада. Я постоял рядом с ним около минуты, делая вид, что рассматриваю его, повернувшись при этом спиной к публике. Потом я пошел по сцене направо, где должен был произнести следующую реплику.
– Во второй раз вы подошли к нему как раз перед своим уходом со сцены, – продолжал читать указания по ходу пьесы Фойл в блокноте лейтенанта. – «Греч встает из-за стола и направляется в альков, к кровати…» Что происходило на сей раз?