Убийство по подсказке (сборник)

Уэстлейк Дональд Эдвин

– Ко мне это не относится. Они убили моего... отца.

– Да это обыкновенный наемный убийца. Ты никогда его не найдешь.

– Ошибаетесь, уже нашел. Он был одним из тех двоих в «крайслере».

– Тот, в кого ты попал, или водитель?

– Тот, в которого я попал.

Он захохотал, откинувшись на спинку стула.

– Молодчина. Клянусь богом, в тебе много от Эдди Кэппа.

– Да. Мы остановились на пятьдесят седьмом году.

– Подожди. – Кэпп заказал еще виски и, сделав солидный глоток, сказал:

– За последние несколько

лет вернулся кое-кто из старой гвардии. Одних выпустили, другие приехали из-за границы, и так далее. А эти скользкие типы из новых им и говорят: «Знаешь, папаша, мы ведь теперь обходимся без пистолетов. Нам хватает телефонов. Почему бы тебе не заняться чем-нибудь более подходящим, например, написанием мемуаров для комиксов?» И они ничего не могут поделать. В свое время они сами создали эту организацию, а теперь их посылают куда подальше. Они пытаются что-то предпринять, и тут же появляются адвокаты и продажные фараоны. Сейчас уже никто не бросает гранат в окна гостиной, есть куча законных способов приструнить кого надо. Типичные бизнесмены, понимаешь? Иногда, конечно, появляются люди типа Альберта Анастасии, но он не захотел перестраиваться, и его тут же пришили. Или как вышло с твоим отцом. Но сейчас такое редко случается. «Хорошая пресса» кажется, сейчас это так называется. Хорошая пресса, хорошие связи с общественностью – короче говоря, все тихо и пристойно.

– Мы все еще не добрались до меня.

– А ты, парень, мой самый настоящий туз в рукаве. Я ведь уже говорил семья. Мы соберем вокруг себя всех стариков, которые сейчас болтаются не у дел и которых такое положение не устраивает. Но они ничего не могут. Среди них нет никого, кто бы мог стать боссом, вот что их останавливает. Они встречались, переписывались, обсуждали и в конце концов выбрали человека, который способен принять на себя всю ответственность. Меня.

Кэпп залпом допил виски и криво усмехнулся.

– Да, я вошел во вкус... Так вот, я не хотел этим заниматься, а собирался уехать во Флориду вместе с Дот. Или без нее, черт бы ее побрал. Но ты – символ. В сороковом году я был готов сделать свой ход. Речь шла не просто о Нью-Йорке, я хотел заграбастать половину восточного побережья от Бостона до Балтимора. Надо было заняться этим лет на девять раньше, но я опоздал. Зато теперь у меня есть все. У меня есть поддержка. Черт, да в то время я сам был представителем нового поколения. И в этот момент меня сцапало это проклятое федеральное правительство! Уклонение от уплаты налогов, видите ли! И я сказал кое-кому из ребят: «Когда я выйду, весь пирог – мой». А они мне говорят: "Эдди, двадцать пять лет – это чертовски долго.

Когда ты выйдешь, тебе будет шестьдесят четыре". А я ответил: «Они еще вспомнят Эдди Кэппа. И вы тоже вспомните». Они мне: «Конечно, Эдди, кто спорит» но ведь ты будешь стариком. Кто за тобой пойдет? А я сказал: «Эдит Келли родила мне сына. Когда я выйду, он уже подрастет и встанет на мою сторону». Так я и сказал. – Он небрежно кивнул, глядя на дно бокала.

Я махнул официанту, и тот

забрал пустой бокал.

Кэпп посмотрел ему вслед и тихо произнес:

– Как, по-твоему, на них это подействует? Семья. Символ, черт возьми, вот кто ты для них, мой мальчик. Символ. Эдди Кэпп внес струю свежей крови.

Эдди Кэпп и его сын. Вот почему я им нужен. У них будет символ, который свяжет их вместе.

– Когда отец приехал в Нью-Йорк, чтобы встретить меня, его, наверное, кто-то узнал.

– Конечно. Прошло двадцать два года, ну и что с того? Перед тем как меня упекли в Даннемору, я посоветовал Уиллу уехать из Нью-Йорка и не возвращаться. Он понял, что я говорю серьезно, и послушался. Он не знал почему, да и не надо было ему этого знать.

– Он не знал, что я ваш сын?

Кэпп с усмешкой покачал головой.

– Он знал только, что ты не его ребенок.

Я поспешно глотнул виски, вспомнив, какие были глаза у отца за секунду до того, как он рухнул мне на колени.

– Он даже не знал, за что его убили. Господи, какой кошмар. – Я махнул официанту и почувствовал, что руки меня плохо слушаются. – Он никогда мне ничего не говорил. Я был его сыном. Когда мать умерла, он меня вырастил.

Меня и Билла, не делая между нами никаких различий.

Я замолчал, потому что чувствовал – еще чуть-чуть, и расплачусь. Когда официант принес виски, я одним глотком осушил свой бокал и попросил еще.

– Они знали, что я скоро выхожу, – Кэпп насмешливо прищурился. – А увидев Уилла Келли в городе, запаниковали по-настоящему. И решили, что пора избавиться от Келли и его сыновей. Они не могли рисковать и оставлять в живых символ, который столько значит. – Он кивнул. – А это до сих пор значит многое.

Я передал ему зажженную сигарету и закурил сам. Подошел официант с нашим заказом. Держа сигарету в правой руке, Кэпп левой взял бокал и вдруг, вскрикнув, уронил его на стол. Лицо его резко осунулось и побледнело.

– Господи, – простонал он, – я совсем забыл про руку.

– Дайте взглянуть.

Рука посинела и распухла, а опухоль стала совсем лиловой.

– Черт с ним, потом доскажете. Вам надо к врачу.

– Я же ничего не чувствовал, – удивленно сказал он. – Пока не взял бокал.

Официант с раздраженным видом вытирал салфеткой залитую виски клетчатую скатерть. Мы расплатились, вышли в вестибюль и узнали у портье адрес ближайшего врача и как туда добраться. Оказалось, что это совсем рядом, на той же улице.

Осмотрев руку Кэппа, врач сразу вскрыл опухоль, чтобы остановить внутреннее кровоизлияние, и забинтовал ее, предупредив, что он сможет владеть ею полностью только через пару недель. Все это время каждый день надо менять повязку и первые три-четыре дня ежедневно показываться врачу.

Поскольку Кэпп все еще хромал, доктор осмотрел и его колено и сказал, что ничего серьезного, обыкновенный синяк. Кэпп объяснил, что налетел на кресло, а поскольку от нас обоих разило спиртным, доктор прекратил дальнейшие расспросы.