Убийство по расписанию. Завещание для всех желающих

Макеев Алексей Викторович

Глава 18

Через некоторое время эксперты точно установили две важные вещи. Римма Сергеевна была отравлена при помощи огромной дозы рицина. Во время осмотра на теле не обнаружили следов инъекций, дыхательные пути на первый взгляд поражены не были. Значит, предположительно, яд попал в ее организм с едой и питьем. Все остатки лакомств и чая, обнаруженные в ее комнате, взяли на экспертизу. Результатов ее еще предстояло дождаться, но уже было понятно, что теперь Гурову и Крячко предстоит искать в огромном особняке среди гостей и слуг коварного отравителя.

Факт второй, установленный экспертами, позволял сыщикам произвести арест и закрыть дело по убийству Николая Петровского. При помощи анализа

ДНК удалось установить, что найденная рубаха принадлежала Алексею Петровскому, он носил ее, перед тем как выбросить в мусорный бак. Кроме того, на рукаве рубашки были обнаружены следы пороха. Это позволяло сделать вывод, что мужчина не просто ссорился с братом в день его смерти, а произвел тот роковой выстрел, который унес его жизнь.

Алексей Петровский был немедленно арестован, и, чтобы не терять времени на переезды, сыщики приняли решение допросить его прямо на месте и устроились в небольшой гостиной, выделенной для этой цели управляющей.

Гостей предварительно выдворили, на подозреваемого надели наручники и усадили на диван. Крячко сел рядом, Гуров устроился в кресле напротив.

– Вы обвиняетесь в непреднамеренном убийстве Николая Петровского, – начал Лев, как только мужчине зачитали постановление. – На вашей рубашке, обнаруженной нами сегодня в мусорном баке, найдены следы пороха. Тот факт, что носили ее именно вы, подтверждает тест ДНК. Кроме того, установлено, что вы последним разговаривали с братом, вернее, вы ссорились.

– Да ладно, Лев, мы же познакомились и были уже на «ты». Скажи, а как получилось, что из жениха Риты и преуспевающего бизнесмена ты вдруг превратился в следователя? – меланхолично поинтересовался мужчина.

– Не «превратился» и не «вдруг». Мы прибыли сюда специально, по просьбе Маргариты, по ее же инициативе, до поры до времени не открывали свой статус, вели тайное расследование. Но я и мой товарищ – мы хорошие, опытные и успешные следователи, поэтому в рекордно короткий срок сумели выйти на твой след и доказать вину. И для суда этого достаточно, то есть твое признание по большому счету не требуется. Я просто хочу понять.

– Что именно понять? Почему я завидовал брату?! Почему сразу не вызвал полицию и не сдался?! Почему разозлился в тот день так сильно, что едва помнил себя от ярости? Почему приставил к его виску пистолет?!

– Но ты же любил брата! Завидовал, порою злился, частенько не понимал, иногда ревновал жену. Но ведь любил!

– Я правда не хотел его убивать. И правда страдал, но в полицию пойти не решался, тем более что все произошедшее поначалу приняли за несчастный случай. Хотя страдал, поверь, я действительно мучился.

– Может, если все рассказать, станет немного легче.

– Легче? Нет! Думаю, это невозможно. Да вы и сами уже, похоже, все знаете. У брата дела шли хорошо, даже замечательно. И все ему давалось легко, будто само в руки шло. А мне, будто для симметрии, природа не дала ни таланта, ни удачи, многие утверждают, что и ума особо не дала. Но моих мозгов было вполне достаточно, чтобы осознать степень моей ничтожности, особенно рядом с Николаем. И он ведь содержал меня и жену, не ожидая ничего взамен, поверите, ни разу даже не упрекнул! – Лицо Алексея исказилось, будто он собирался разрыдаться, но ему удалось сдержаться, и спустя пару секунд он продолжил: – Но мне этого почему-то все время было мало. Наверное, и вправду зависть или природное упрямство. Но я каждый раз затевал новый проект, просил на его реализацию денег у брата и каждый раз прогорал до самого дна. А он прощал меня, порой высмеивал, порой ругался, но давал денег снова и снова. И мне постоянно казалось, что новая попытка обязательно будет успешной. Но не тут-то было. И в этот раз я снова был на грани банкротства, и снова скрывал это до последнего. Но Николай как-то узнал и сильно разозлился. Пригласил к себе, начал меня распекать. Мне бы, дураку, промолчать или повиниться, а я возьми да и ляпни про

новую идею с сетью уличных кафе.

– И что, он сильно разозлился?!

– Наверное, очень сильно, хотя сначала мне показалось, что нет. Он больше не ругался и не смеялся, просто стал очень серьезным, сосредоточенным и сказал, что денег больше не даст. Но я по-прежнему могу рассчитывать на его посильную помощь в плане обеспечения, и мы можем с женой гостить в его доме сколько пожелаем. Только умерить аппетиты Марго и приструнить ее мне придется самому. А заодно объяснить, что денег на бриллианты и шубы нет и не будет, что ее муж столько не зарабатывает, а его брат столько не желает давать. И разные меры, которые ей кажутся хитроумными, изменить эту ситуацию не помогут, потому что у Николая в жизни есть свои интересы и собственные проекты. Знаете, я иногда думаю, что, если бы я в тот момент просто встал и ушел, ничего ужасного не произошло бы. Вместо это я стал канючить, убеждать, что на этот раз уж не оплошаю, да ревниво расспрашивать Николая, что у него за новый проект.

– И что он задумал?

– Да эту свою шутку дурацкую, с кладом! Брат давно носился с этой идеей и успел всем с ней надоесть, потому что у всех нас были свои интересы. Но упрямство не зря наша фамильная черта. Упрямее всех был Николай, а с ним может разве что его Рита сравниться. Ручаюсь, вы знаете, поскольку оба, господа офицеры, здесь оказались ее стараниями. Только эта девочка могла не смириться с выводами, что сделало первое следствие. И только она могла добиться, чтобы дело открыли вновь или хотя бы провели неофициальное расследование.

– Возможно. Но давайте ближе к происшествию.

– Да, собственно, все и так ясно. Я настаивал, Николай отказывался. Потом стал критиковать его идею, он еще больше разозлился, начал орать и оскорблять. Я не остался в долгу, и разговор мгновенно перерос в жуткую ссору.

– Кто достал оружие? – мрачно поинтересовался Крячко.

– Он, Николай то есть!

– Ты уверен, что брат первым стал угрожать?! – усомнился Гуров.

– Разумеется, он не угрожал, с чего бы вдруг?! Просто Николай вспылил после моей очередной слезливой фразы о том, что без его помощи мне хоть в петлю лезь. Достал револьвер, протянул и язвительно сказал, что у висельников вид мерзкий, так что лучше будет застрелиться. Я так сильно разозлился на него за эту очередную злую шутку, что не выдержал, наставил на Николая пистолет, взвел курок и сказал, что лучше застрелю его, но не дам пустить по ветру состояние. Он попытался отобрать у меня револьвер, и мы стали бороться за него. И тут раздался выстрел. Я не могу сказать, чей палец нажал на пусковой крючок, в горячке я этого не заметил, но раздался выстрел, и брат умер. Мгновенно! Так что звать кого-то на помощь не имело смысла. Пуля попала ему в висок, кроме того, выстрел произошел с близкого расстояния. Я еще немного постоял, подумал. В кабинете довольно громко играла музыка, плюс мы орали, а дом достаточно большой, так что окружающие выстрела могли и не услышать. Я не хотел оказаться в тюрьме, поэтому вытер свои отпечатки, вложил револьвер в руку брата и вышел из его кабинета. Меня никто не видел, поэтому я был готов утверждать, что покинул кабинет минут на двадцать раньше настоящего времени. Но меня никто особо не расспрашивал, так что я предпочел и вовсе не распространяться, что мы скандалили в тот день.

– Теперь вас ждет суд и срок, – констатировал Стас. – И попытка сокрытия преступления сыграет против, как ни крути.

– Я понимаю и готов, – кивнул Алексей, – за эти дни устал думать обо всем, и бояться тоже устал.

– А когда Римма Сергеевна заявила, что знает, кто убил, ты сильно испугался?

– Очень! Мне едва удалось удержать спокойное выражение на лице. А может, не удалось, но ее заявлением все вокруг были ошарашены, так что я особо не выделялся среди остальных.

– И что вы предприняли для того, чтобы обезопасить себя? – напирал Стас.