Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора?

Платошкин Николай Николаевич

Освальд (а как показали потом многие свидетели, именно он встал в очередь на регистрацию) спокойно прождал три часа и, подойдя к регистратору, протянул ему удостоверение ВМС на имя Ли Харви Освальда. Он объяснил, что хочет получить работу в местном госпитале, и в этом ему помогла бы регистрация в качестве избирателя в штате Луизиана. Регистратор Генри Палмер счел такую просьбу весьма странной и отказал Освальду на том основании, что тот прожил в Луизиане мало времени. Освальд спокойно попрощался и уехал со своими попутчиками.

Сторонники теории убийцы-одиночки вообще отрицают пребывание Освальда в Клинтоне, так как оно практически напрямую связывает

того с Феррье и Банистером. Агентство Банистера внимательно отслеживало деятельность противников расовой дискриминации, и в этом смысле инцидент в Клинтоне выглядит весьма убедительно. Для Освальда же, похоже, это было косвенным алиби, позволяющим его кураторам из ЦРУ впоследствии доказать, что он был вовсе не там, где он должен был бы быть. Наконец, «марксист» Освальд, будучи разоблаченным как кубинский агент, должен был еще и предстать как поборник прав негров. И после трехчасового стояния в очереди в Клинтоне это могли бы подтвердить сотни свидетелей.

Теперь перед поездкой в Мексику Освальду надо было каким-то образом избавиться от жены. В этом, как и при переезде из Далласа в Новый Орлеан, помогла уже знакомая нам Рут Пэйн. В конце августа 1963 года Ли вдруг засел за испанский язык. Хозяйка вспоминала, что Ли никогда вовремя не платил за квартиру, а чтобы избежать оплаты вывоза мусора, тайком подсовывал отходы в мусорные бачки соседей. Он много читал, сидя на террасе. Но если в мае — июле это были в основном политические книги, то в августе — сентябре научная фантастика и шпионские романы. В сентябре Ли, который знал, что Марина переписывается с Рут, постоянно спрашивал жену: «Ну когда же приедет Рут?»

Марина с середины июля писала Рут, что ее совместная жизнь с Ли вроде налаживается, но она все же хотела оставить в силе приглашение Рут переехать к ней, если Ли опять начнет обращаться с ней плохо. Наконец, Рут сообщила своей русской подруге, что после посещения родственников она заедет к ней в Новый Орлеан примерно 18 сентября. 27 или 28 августа Освальд уже точно знал, что Рут будет в Новом Орлеане 20 сентября (именно поэтому Освальд и взял визу в консульстве Мексики

17 сентября: он твердо рассчитывал оставить беременную жену на попечении Рут).

В начале сентября американцы празднуют аналог нашего Первомая — День труда. Именно в этот день Ли неожиданно позвонил тете Лилиан и попросил разрешения приехать к ней вместе с женой (он не был у новоорлеанских родственников около двух месяцев). Двоюродная сестра Мэрилин только что вернулась из поездки в Центральную Америку, и Ли расспрашивал ее о впечатлениях. При этом он ни словом не обмолвился о своих собственных планах в отношении Кубы.

Рут приехала, как и обещала, в пятницу 20 сентября вместе со своими детьми. Она была слегка удивлена той радости, с которой ее встретил Ли. Он очень волновался по поводу предстоящих родов Марины и даже дал Рут документ, подтверждавший, что он жил и работал в Техасе. Рут надлежало предъявить его в Парклендском госпитале Далласа, что давало право Марине заплатить за роды столько, сколько она могла, в силу своего тяжелого материального положения. Тогда ни Ли, ни Марина еще не знали, что через два месяца в Парклендском госпитале скончается президент США, а через день после него и сам Ли Харви Освальд.

Рут была также приятно поражена, что Освальд сам тщательно упаковывал вещи жены. Еще бы! Ведь среди них находилась разобранная и завернутая в одеяло винтовка (Ли сказал Рут, что это снаряжение для кемпинга). Прощание супругов Освальд 23

сентября 1963 года было очень трогательным. Ведь Ли уже не рассчитывал вернуться в США и расставался с женой и маленькой дочерью на длительное время, а возможно, и навсегда. Он едва сдерживал слезы. Сама Марина вспоминала, что муж смотрел на нее печально и преданно, как «собака на хозяина». Но судьба, казалось, не хотела разлучать их. Едва Рут отъехала от дома, у машины спустило колесо и пришлось завернуть на ближайшую заправку. Ли побежал за ними. Теперь уже Марина с трудом сдерживала слезы и просила мужа следить за собой и хорошо питаться. Ли взял на руки дочь и поднес ее к автомату с прохладительными напитками: «Ну-ка, Джуни, покажи мне пальчиком, чего ты хочешь?»

Потом, взяв себя в руки, Освальд еще раз предостерег жену, чтобы она никому не говорила, куда он собрался. Версия для Рут гласила, что Ли хочет подыскать себе работу в Хьюстоне. Наконец, машина Рут Пэйн тронулась в дальний путь. Ли проводил ее взглядом. Ему оставалось жить на свете ровно два месяца.

Глава шестая.

Облава на президента

До сих пор не нашлось свидетелей, которые могли бы точно сказать, как и когда Освальд покинул Новый Орлеан. Это странно, если учесть, что и предыдущие и последующие его передвижения неплохо задокументированы.

Есть основания полагать, что во вторник 24 сентября Освальд обналичил в магазине пришедший из Техаса чек с очередным пособием по безработице, хотя эксперты ФБР позднее не смогли с точностью определить подпись того, кто это сделал. В любом случае обычно Освальд обналичивал подобные чеки именно во вторник. Когда квартирная хозяйка пришла к Освальду утром 25 сентября, чтобы напомнить о задолженности по квартплате, того уже не было. Исчезнув, Освальд так и не заплатил за прошедшие две недели. Это неудивительно, ведь он уже не собирался возвращаться в США.

В тот же день, 25 сентября, примерно в 9 часов вечера раздался звонок в дверь далласской квартиры молодой и весьма привлекательной кубинки Сильвии Одио. Отец Сильвии, плантатор, который до революции поддерживал Кастро, после 1959 разошелся с ним в политических взглядах и в 1963 году сидел в кубинской тюрьме за участие в попытке убить кубинского премьера (в той же самой попытке был задействован Вечиана и, возможно, его шеф «Бишоп»), Сильвия была членом номинально возглавляемой ее отцом кубинской эмигрантской организации «Революционная хунта» (испанская аббревиатура JURE). Среди антикастровских эмигрантов хунта занимала левые позиции, и экстремисты из «Альфы-66» не питали к ней особых симпатий.

Когда Одио открыла дверь, на пороге стояли три странных человека, представившиеся соратниками ее отца. Один из них (низкий, темнокожий и волосатый) показался Одио мексиканцем «низкого происхождения». По описанию он очень был похож на того мексиканца, которого постоянно видели с Освальдом в Новом Орлеане. Второй латиноамериканец был повыше и вел весь разговор. Оба отрекомендовались членами JURE и соратниками отца Сильвии. Представились они принятыми среди эмигрантов боевыми псевдонимами: мексиканец назвал себя «Анхело», а его спутник — «Леопольдо». Третьим незнакомцем был молодой американец со следами легкой небритости, которого представили как «Леона Освальда» (имя повторили два раза). Все три посетителя выглядели весьма уставшими. Они извинились за поздний визит и сообщили, что им еще предстоит дальняя дорога.