Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора?
Шрифт:
Пока Рут беседовала о политических воззрениях Освальда, Марина тайком выскользнула из дома и запомнила номер автомобиля агентов ФБР. Марку машины она не знала, так как в этом не разбиралась. Когда Хости ушел, она написала номер на листе бумаги. Рут и Марина решили ничего не говорить Ли о повторном визите Хости до тех пор, пока Освальд не приедет на выходные. В эту неделю Ли звонил несколько раз (обычно он звонил в обеденный перерыв и после работы) и каждый раз интересовался, не приходило ли к нему ФБР.
Несмотря на свой почти не существующий английский, Марина подслушала и поняла часть беседы Рут с Хости. На следующий
Как только Ли пришел в пятницу 8 ноября, Марина сказала, что Хости был у них снова. Освальд страшно разволновался и немедленно принялся расспрашивать Рут о содержании беседы. Когда та упомянула, что Хости интересовался его психическим здоровьем, Ли презрительно и нервно усмехнулся. Он считал, что ФБР хочет помешать его политической деятельности. Рут была с ним солидарна: она полагала, что Ли имеет право на собственное мнение, даже если оно непопулярно в стране. Освальд очень боялся, что из-за ФБР может опять потерять работу.
На следующий день Ли попросил у Рут пишущую машинку и что-то печатал до 11 утра. Затем взрослые и дети поехали в ведомство по выдаче водительских прав, где Освальд хотел получить разрешение на вождение в качестве ученика. Но ведомство уже было закрыто, так как день был предпраздничный — назавтра Америка отмечала День ветерана. Ли зашел в супермаркет и купил своим детям разные нужные младенцам вещи. Всю обратную дорогу он был очень весел, пытался шутить и петь русские песни со своим ужасным произношением. Марина чувствовала, что после того, как Ли утром что-то напечатал, у него явно отлегло от сердца. Он попросил Марину приготовить его любимое русское блюдо (жареная картошка с луком), с аппетитом поел и с интересом принялся смотреть по телевизору футбольный матч.
Ночью Марина уговаривала мужа выкинуть из головы идею о возвращении в Россию. Ли поначалу картинно упирался: они снова встретятся с друзьями и он наконец-то получит достойную работу. Ну, тогда уж ехать не в Минск, а в Ленинград, не отставала Марина. А Ли хотел только в Москву. Тогда Марина предложила вообще остаться в Америке, и Ли с легкостью согласился. Он даже дал честное слово, что это его окончательное решение. Разговор плавно перешел на другие темы, и Ли неожиданно стал рассказывать жене о всех его предыдущих женщинах. Особенно много побед (восемь) Ли Харви Освальд одержал в Японии. Но по-настоящему он любил только одну женщину — свою жену.
В воскресенье Рут проснулась раньше всех и увидела, что на столе в гостиной лежит черновик того письма, которое Ли, по-видимому, так старательно печатал на ее машинке. Она взглянула на сложенный лист и увидела только фразу «ФБР сейчас заинтересовалось моей деятельностью». Заинтересовавшись, Рут решила прочитать все письмо и, как она потом вспоминала, оно ее просто шокировало.
«Уважаемые господа!
Этим письмом я хотел бы проинформировать вас о событиях, произошедших после моей беседы с товарищем Костиным в Посольстве Советского Союза, Мехико-сити, Мексика.
Я не мог оставаться в Мехико-сити на неопределенный срок из-за ограничений моей мексиканской визы, которая была выдана только на 15 дней. Я не мог рисковать и продлевать эту визу, так как мне пришлось бы использовать свое настоящее имя, и
Я и Марина Николаевна в настоящее время проживаем в Далласе, Техас.
ФБР заинтересовалось моей деятельностью в прогрессивной организации Комитет за справедливую политику в отношении Кубы, секретарем которой я был в Новом Орлеане (штат Луизиана). Теперь я уже в этом штате не живу.
ФБР посетило нас здесь, в Техасе. 1 ноября агент ФБР Джеймс П. Хасти (Освальд неправильно написал фамилию Хости) предупредил меня, что если я попытаюсь заняться деятельностью в рамках FPCC здесь в Техасе, то ФБР снова мной “заинтересуется”. Этот агент также предложил, чтобы моя жена “осталась в США под защитой ФБР”, то есть она может отречься от Советского Союза.
Естественно, я и моя жена решительно отвергли эту тактику со стороны пресловутого ФБР.
Я вообще не планировал контактировать с советским посольством в Мехико-сити и конечно они меня не ждали. Если бы я смог достичь Гаваны как планировалось, то советское посольство там имело бы достаточно времени, чтобы оказать мне содействие. Но здесь виноват глупый кубинский консул, и я счастлив, что после его заменили».
Рут не знала, что потом Освальд добавил в письмо еще одну фразу: «Пожалуйста, сообщите нам о выдаче советских въездных виз, как только вы их получите».
Зачем же помешанный на секретности Освальд отправил письмо такого содержания в посольство СССР в Вашингтоне? По всей видимости, визит Хости заставил его задуматься. Ведь он считал, что действует по заданиям ЦРУ и ФБР при посредничестве Банистера и Феррье. А тут выяснялось, что агент ФБР спрашивает о его адресе и работе. Зачем? Ведь они и так должны все это знать. Заметим здесь, что Феррье скорее всего говорил Освальду, что тот работает по засекреченной программе ФБР «Cointelpro». Начало ФБР эту программу в августе 1956 года и ее задачей первоначально было «дискредитировать» компартию США, в том числе и преследуя прогрессивные некоммунистические организации.
То есть, и это важно подчеркнуть, это была деятельность не только по наблюдению, но и подрыву вредных с точки зрения правительства США политических и общественных организаций. Методы здесь были следующие. Неугодных общественных деятелей компрометировали в глазах родственников, друзей или работодателей с помощью сфабрикованного компромата. Вскрывалась почта подозрительных лиц и организаций в том числе и путем банального взлома офисов. И наконец, агенты ФБР внедрялись в организации и компрометировали их своей деятельностью. Дело доходило до того, что во время протестов против войны во Вьетнаме агенты ФБР подстрекали студентов нападать на полицейские участки.
«Cointelpro» была строго засекречена, потому что она противоречила американскому законодательству. Соответственно сотрудники региональных отделений ФБР, работавшие по этой программе, часто докладывали не своему непосредственному начальству, а напрямую Гуверу или его помощникам. Одной из главных мишеней «Cointelpro» в 1963 году был FPCC, и деятельность Освальда в Новом Орлеане просто блестяще укладывалась в методы «Cointelpro».
Против Американского союза за гражданские свободы Гувер лично работал еще с 20-х годов. Например, когда он в 1924 году узнал, что федеральный судья Бенджамин Бледсоу собирается выступить на мероприятии ACLU в Калифорнии, он заставил судью отказаться от приглашения.