Убийство Принца Теней

Шойерер Хелен

Его пальцы нащупали пуговицы ее брюк, и каждая из них была расстегнута. Она приподняла бедра, позволяя стянуть штаны с ног. Нижнее белье быстро последовало за ними, оставив ее полностью обнаженной на барной стойки, ее бедра были раздвинуты, обнажая влажность, которую он извлек из нее.

Щеки Дрю разгорелись, но Талемир смотрел на нее своими ореховыми глазами, как человек на грани голода, его тело напряглось, и он затаил дыхание при виде ее.

— Фурии хранят меня, Дрю… — пробормотал он, обхватывая ее бедра и раздвигая их шире. — Ты совершенна.

Дрю

почти хныкала, когда прохладный воздух ласкал ее влажную, чувствительную кожу. Талемир опустился перед ней на колени и приник к ее рту.

Первое же касание его языка едва не прикончила ее.

Он провел им вверх по ее центру, расплавленный и опьяняющий.

Дрю привалилась спиной к барной стойке, и ее стон эхом разнесся по таверне. Ей было все равно. Существовал только Талемир и его язык, который кружил по чувствительному месту, вызывая у нее неистовые крики наслаждения.

Она схватила его за волосы и обнаружила, что они мягкие, как шелк.

Он застонал, проведя пальцем по ее мокрому входу, а затем скользнул внутрь, входя и выходя из нее.

Ее дрожащие ноги обхватили Талемира, когда он обрабатывал ее, его язык и пальцы теперь двигались в унисон, вызывая в ней пульсацию желания.

— Черт… — закричала она, все мысли испарились, когда гребень экстаза начал набирать силу.

Она качалась на нем, пока он трахал ее пальцами и дразнил языком, посылая нежные, дразнящие легкие удары по ее клитору.

Ритм нарастал, и наконец Дрю отпустила его, задрожав и закричав, когда волна кульминации накатила на нее до предела. Талемир выжал из нее все до последней капли удовольствия, прежде чем убрать рот и пальцы.

Обнаженная, вялая и задыхаясь, Дрю не двигалась.

Она содрогалась от того, что Талемир сделал с ней, от того, что он создал в ней. И все ради нее — он не искал и не находил своего освобождения.

Дрю медленно села, ее кожа раскраснелась, а внутренняя поверхность бедер стала скользкой.

По обе стороны от нее лежали мускулистые руки Талемира, его волосы рассыпались по блестящим от вожделения глазам. Опустив взгляд, Дрю увидела, что в штанах у него уже набухают следы возбуждения.

Она потянулась к нему, отчаянно желая узнать, как он ощущается в ее руке, прежде чем направить его в свое тело.

Теплые пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, останавливая ее.

— Это было для тебя, — сказал он, его голос охрип, дыхание стало неровным.

— Я хочу чувствовать тебя, всего тебя, внутри себя, — сказала ему Дрю, не отрывая взгляда от внушительной длины, напрягшейся под тканью, и от боли, которая уже нарастала внутри нее.

— Пока нет, Дикий огонь. — Он приблизил ее лицо к своему и глубоко поцеловал. — Пока нет.

Талемир достал из сумки одеяло и бережно обернул его вокруг нее, а затем подхватил ее на свои сильные руки и отнес в одну из угловых кабинок. Ее глаза вдруг стали тяжелыми.

Он прижал ее к себе, усадил на старые подушки и уложил на колени.

— С тобой все в порядке? — спросил

он, и его глубокий голос зазвенел в ее груди, вызывая дрожь в костях.

— Более чем в порядке. — Она чувствовала себя как никогда расслабленной, невесомой от его воздействия на разум.

— Хорошо, — пробормотал он, нежно поглаживая ее по волосам.

Она хотела возразить, хотела оседлать его и сделать все, чтобы получить от него такое же удовольствие, какое он получил от нее, услышать его крики страсти и покончить с собой.

Но мягкие, ритмичные поглаживания его руки по ее локонам заставили ее вздохнуть с другим чувством удовлетворения.

И этот маленький голосок разума прошептал лишь одно:

Как этот мужчина может быть чудовищем?

14. ТАЛЕМИР

Пока Фурии будут жить, Талемир Старлинг будет вечно помнить ее вкус. До самой смерти он будет вспоминать звуки, которые она издавала в момент кульминации, и то, как ее рот раскрывался в экстазе.

Она была яростной и прекрасной.

Она была всем.

Вмешавшийся рейнджер, которого ему приказали убить.

Наарвианка, пробившая себе путь из тьмы павшего королевства.

Мерцание дикого огня в глубокой ночи.

А теперь она крепко спала у него на коленях, прижавшись к нему со всем доверием, какое только есть в королевствах, несмотря на то, кем он был, несмотря на то, кем он стал на ее глазах.

Как такое могло случиться? Талемир провел большим пальцем по губам: воспоминание о ее губах запечатлелось в его сознании и было достаточно сильным, чтобы продержаться тысячу жизней. Что бы ни произошло между ними теперь, он был привязан к ней, и ее след на нем останется.

Осторожно выскользнув из-под нее, он плотно подоткнул одеяло и укрыл ее голую ногу. Он знал, что она плохо спала в дороге, беспокоилась о своем друге Гусе и мучилась кошмарами, когда заходило солнце. Какое-то время он просто наблюдал за ней, отмечая, как ее ресницы касаются верхушек раскрасневшихся щек и как она сворачивается калачиком. Он понял, что может смотреть на нее часами. Но не поэтому он отстранился от нее. Давно пора было присмотреть за Дрю, и он был более чем счастлив взять на себя эту обязанность.

Пока его Дикий Огонь спал, Талемир собрал ее разбросанную одежду и снял свою. Надев лишь последние чистые трусы, он обследовал остальную часть таверны. Набрав воды из колодца на задворках, он нашел ванну и доску для мытья. Там он оттирал их грязную одежду с мылом, пока вода не стала серой. Сочтя, что огонь в давно остывшем очаге достаточно безопасен, он развел его, раздувая пламя над собранным хворостом, а затем развесил их одежду сушиться на стульях. Продовольственные запасы Танцующего Барсука подверглись набегу, но это не имело значения. Талемир взял лук и колчан и отправился на охоту.