Убийство с отягчающими

Денисов Вячеслав Юрьевич

Кряжин вытянул из кожаной папки еще одну, с картонными корочками, первая сдулась и стала похожа на кошелек нового русского, с которым его жена сходила в магазин по продаже женской одежды. Она опустела.

– Крыльников вел неофициальную разработку «Олимпа» полгода. Здесь документы, датированные июлем и дальше. Последний из них обозначен датой двадцать третье декабря – тем днем, когда Крыльников начал штурм и его «следственная группа» приступила к работе в «Олимпе».

Этим объясняется проговорка президента клуба Ресникова о том, что они уже «две недели на пороховой бочке». Был я у него тридцатого декабря, тогда же и подумал – с чего бы

ему две недели дрожать, если Крыльников атаковал его вотчину двадцать третьего, то есть за неделю?

И сейчас готов ответить на свой же вопрос. Неделю, до двадцать третьего декабря, полковник вел обработку Ресникова без применения имеющейся в его распоряжении «тяжелой кавалерии». Мол, а не хочешь ли ты, брат Ресников, поделиться нажитыми богомерзкими поступками средствами? Заметьте – «богомерзкие средства» Крыльников стал именовать «средствами, нажитыми незаконным путем» лишь тогда, когда Артур Олегович сказал ему: «Ты, Крыльников, злой человек. Это называется шантаж. Я тут рискую, кровь теряю, нервные окончания оголяю, а ты пришел и сразу хочешь отломить кусок. Пошел вон».

И тогда Андрей Николаевич прибыл с кавалерией. Та с ходу врубилась в футбольные дела, но за отсутствием материалов, которые имел полковник, увязла в затяжных боях с переменным успехом. И в разгар этой кампании Крыльников приходит к Ресникову и говорит: «Смотри, брат Ресников! Я прямо-таки теряюсь в догадках, на сколько лет тебя посадят, когда власть узнает о суммах, которые прошли мимо ее кошелька».

«Так что же ты хочешь, коварный злодей?» – воскликнул президент Ресников. «Немного, – ответил ему замначальника ГУВД, – всего четыре миллиона и четыреста пятьдесят тысяч долларов».

«А четыреста пятьдесят-то тебе зачем, – удивился Ресников, – а не четыре ровно?»

«Да затем, – объяснил ему тот, – что управляющий казино Гаенко, клиент мой, менее чем за десять процентов от суммы никак эту сумму отмывать не хочет!»

– Гаенко со своим казино – это часть плана Крыльникова? – переспросил Смагин и поразился – настолько легко это вписывалось в канву версии следователя.

– Совершенно верно, Егор Викторович, – подтвердил Кряжин, уже порядком устав играть театр одного актера. – Крыльникову не нужны лишние вопросы о том, откуда у него появилась такая сумма. Ведь ее, согласитесь, придется тратить, и тратить не на сигареты и жвачку. За перевод из Москвы четырех миллионов долларов в Чикагский банк, извините, спросят!

– А Чикаго здесь при чем? – опешил начальник управления.

– Не торопитесь, – движением руки с дымящейся сигаретой успокоил его советник. – Так вот, о четырех миллионах. Та же Федеральная служба по финансовому мониторингу будущие сделки занесет в список подозрительных, и начнут Андрея Николаевича терзать вопросами. Помните показания Тузкова о том, как любил блеснуть удачей Крыльников, получая по тысяче долларов в неделю в казино? А ведь он мог получить эти деньги в качестве оплаты за «крышу» и более прозаичным способом. Я уверен, что полковник, сорвав заранее оговоренный джек-пот в казино, отмыл четыре миллиона. Дилетант скажет – ничего себе отмыл! Это же столько вопросов возникнет! Однако нужно знать менталитет органов, чтобы поступить так, как поступил Крыльников. Вопросы, конечно, будут, но в этом случае можно смело отвечать: «Повезло!» Иди докажи обратное. Зубы сломаешь. А за четыре «лимона» баксов можно и поучаствовать в викторине.

Все дело решила папка с материалом, составленным настолько профессионально, насколько

мог ее составить полковник милиции, бывший работник уголовного розыска. Я уверен, что члены группы Крыльникова этой папки в глаза не видели. Иначе сейчас они в один голос не твердили бы мне, что никаких финансовых и других нарушений не обнаружено. Хоть кто-то бы, – Кряжин повысил голос, – да прокололся! Но нет. Эти документы видели лишь Гринев с Крыльниковым – потому что они их формировали, да президент клуба Ресников! Ему они были предоставлены для того, чтобы был посговорчивей.

– Я пока не вижу связки, – признался Смагин.

– Я тоже сначала не увидел, – согласился советник. – Потому что, как и вы сейчас, не изучал эти документы.

Это было призывом перевернуть картонную корочку вынутого дела, и Смагин послушно сделал это, надеясь все-таки, что Кряжин сам расскажет, что в ней есть.

– Здесь информация, способная убить любого, у кого она находится. Это я понял, когда с Базаяном посетил Ресникова. Мне нужно было подтвердить случившийся факт торга между Крыльниковым и Ресниковым. Еще минута, и, не успей федералы, я бы попрощался с жизнью.

– Это того стоило?

– Несомненно. У меня есть кассета с этим разговором. Ресников говорит, что с Крыльниковым вопрос был решен, и то же решение он хочет услышать от меня. Не прямо говорит, понятно, но для следствия это доказательством будет. Мне он тоже предлагал вступить в клуб любителей футбола, я отказался и едва не получил вместе с Базаяном по пуле в роговой отсек.

Кряжин говорил, Смагин слушал. Перелистывал страницы, не стараясь вникнуть в их содержимое, сосредоточивая внимание лишь на том, что до него доводил советник.

Договорные матчи с записью самих договоров… Двойная бухгалтерия… Незаконное участие игроков команды и руководителей клуба в тотализаторе… Хищения из казны методом утаивания доходов… По санкциям статей Уголовного кодекса Ресникову и иже с ним было обещано не менее десяти и не свыше двадцати. Но доходы риск оправдывали, и президент клуба не думал останавливаться. Чем не судьба олигархов, пребывающих ныне в Лефортове?

– При умелом использовании этих материалов и наличии следственной группы ГУВД в гостях у фигуранта разговаривать с этим фигурантом не представляет большого труда. Думаю, они сошлись на четырех миллионах и четырехстах пятидесяти тысячах долларов.

Четыре миллиона – это та сумма, которая нужна была Крыльникову. – Подтянув к себе листок бумаги со стола начальника, «важняк» вынул паркер и написал озвученную сумму. – Но Ресникову пришлось заплатить еще четыреста пятьдесят тысяч, потому что ни одна контора за отмыв «грязных» денег менее десяти процентов не возьмет. Гаенко можно заставить сделать все бесплатно, но тогда Гаенко будет, как и раньше, просто руководителем предприятия, у которого полковник систематически вымогал деньги. Управляющий в любой момент может написать заявление, и тогда честным милиционерам станет известно не только о рэкете, но и о незаконном финансовом обороте, организованном замначальника московской милиции. Заплатив же управляющему десять процентов, Крыльников зашивал ему рот и автоматически превращал в соучастника. Крыльникову не нужна информированность честных коллег о незаконных финансовых операциях и вымогательстве с использованием служебного положения. Полковнику нужны были именно четыре миллиона долларов и ни центом меньше, потому что трехэтажный дом в Чикаго, на берегу озера Мичиган, стоит ровно четыре миллиона.