Убийство Серай
Шрифт:
Я пью воду.
— Откуда ты? — спрашиваю я.
Стоит хотя бы попытаться.
— Почему бы тебе не закончить с едой. — Предлагает он и возвращается к газете.
Ты знаешь мое имя. Ты знаешь, откуда я. Почему бы тебе не шутить надо мной. Горечь в моем голосе была не случайной.
Я полагаю, что если бы он собирался меня убить, я была бы уже мертва. Потому я боюсь его не так сильно, как советует мне мое сознание.
Он вздыхает и раздраженно качает головой.
— Я родился в Бостоне. У меня есть сестра, младше меня на год. Моя мать где-то в Будапеште. Мой отец мертв. Он был первым
Те крохи мужества, что я в себе нашла, испарялись прямо на глазах. Я внимательно осмотрелась по сторонам, ища человека за прилавком, который продал нам еду.
Он подметает пол в противоположной стороне магазина, не обращая на нас никакого внимания.
Я оглядываюсь на... Виктора, нервно глотая то, что осталось от слюны во рту.
— Ты убил своего отца? Я должна поверить, что это было по какой-то очевидной причине: его отец избивал его мать, что-то вроде этого.
Он кивает.
— Почему? Сколько тебе было?
— Думаю, ты достаточно знаешь обо мне,— произносит он и делает глоток кофе, его длинные, ухоженные пальцы нежно обхватывают маленький белый пластиковый стаканчик. — Ты спросила, чтобы побольше узнать обо мне - я ответил. Это было одолжение. А не поощрение задавать больше вопросов.
Интересно, почему он вообще рассказал мне это. Может он просто пытается напугать меня и подчинить, так чтобы я перестала болтать.
Я встаю из-за маленького столика. Он снова поднимает глаза от газеты.
— Мне нужно в туалет, — говорю я.
Положив газету на столик рядом с кофе, он поднимается и приближается ко мне. Он спокойно берет меня за руку и я одергиваю ее, качая головой.
— Я могу идти сама.— настаиваю я.
— Да, но я пойду с тобой.
Я скрещиваю руки на груди и моргаю от удивления.
— Ты ведь не серьезно. Я не могу воспользоваться туалетем, когда ты рядом.
— Тогда не воспользуешься.
От удивления у меня отвисает челюсть. Я смотрю то на него, то на дверь позади, за которой как я надеюсь находиться туалет - нет никаких табличек, указывающих на это. Я замечаю его раздражение, написанное на лице, такое ощущение, будто я прервала его роман с бокалом вина или классической музыкой.
Мне хватает совсем немного, чтобы понять.
— Сомневаюсь, что это будет так, как показывают в кино, — говорю я.— Я пытаюсь вылезти из окна, когда ты принимаешь необдуманное решение пустить меня одну.— Я стараюсь не кричать. Я просто объясняю очевидное .Надеюсь, до него дойдет.
— Либо так, либо никак, — говорит он.— Если ты не пойдешь сейчас, тебе придется терпеть еще долго.
Я закусываю изнутри щеку.
— Прекрасно,— я сдаюсь, обхожу его и иду впереди.
Он следует за мной в туалет. Здесь всего один унитаз, который выглядит так, будто за последнее десятилетие, что он здесь стоит, его ни разу не убирали. Четыре грязные стены с облупившейся краской и жженое пятно около крошечного окна, через которое я бы никогда не пролезла, будь у меня шанс. Комнатка такая маленькая, что я могу протянуть руку и дотронуться до Виктора, пока он стоит лицом к двери, спиной ко мне, сложив руки. Слегка смущаясь - к сожалению, писать перед психом для меня не ново - я спускаю шорты и трусы и присаживаюсь. Когда я заканчиваю, мне нужно подтереться. Туалетная
Пока я натягиваю одежду, я замечаю, как плечи Виктора застывают в напряжении. Затем слышатся голоса, будто кто-то только что зашел в магазин.
Виктор протягивает руку за спину к штанам и достает из-под рубашки пистолет, его указательный палец уже на курке.
— Что это? — спрашиваю я, мои руки уже трясутся от страха.
Виктор открывает дверь и выглядывает наружу, подняв позади себя свободную руку, будто приказывает мне не шуметь.
Затем он быстро поворачивает ко мне голову и шепчет:
— Оставайся здесь, — и прежде чем я успеваю что-то спросить или запротестовать, он исчезает за дверью, а я остаюсь уже второй раз в туалете. Только на этот раз здесь нет ванны, которая защитит меня от летящих пуль и в которую я могла бы залечь.
Невзирая на страх, я не могу побороть в себе желание взглянуть на происходящее, я подхожу к двери, также как Виктор открываю ее, и прижавшись к ней, выглядываю. Мое горячее рваное дыхание наполняет пространство между дверью и моим лицом. Я едва могу рассмотреть прилавок, в стороне от которого стоит владелец магазина с веником, зажатым в старых пухлых руках. Но я не вижу его лица. И не вижу Виктора. Проходит несколько долгих тревожных секунд, но выстрелов нет. Это хороший знак. В поле зрения попадает человек, но это не Виктор. Мимо проходит еще один мужчина.
Слышится испанская речь, но с этого места, за дверью я слышу не совсем отчетливо. Что-то на счет запчасти к машине. Через несколько секунд владелец магазина отвечает, что у него есть эта деталь, но ему нужно принести ее. Я до сих пор не вижу Виктора. Неужели он бросил меня здесь? Странным образом эта мысль пугает меня, я открываю дверь еще шире, пытаясь увидеть больше. Сначала неуместная паника, что меня бросили одну, заставляет меня усомниться в своем рассудке, но потом я снова сознаю, что несмотря на то, что Виктор убийца и что меня используют в качестве козыря в опасной игре, где ставкой является жизнь или деньги, я нахожусь в самом опасном месте, в чужой стране и я совсем одна.
Нравится мне это или нет, но до тех пор, пока я не окажусь за границей, Виктор - моя единственная защита, и я буду с ним как можно дольше, несмотря на отчаянное желание убежать от него.
Глава 6
Наконец я вижу лица обоих мужчин, радуясь, что я их не знаю. Я начинаю верить, что они здесь проездом. В приступе клаустрофобии я решаюсь полностью открыть дверь. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем выхожу, старясь походить на обычного покупателя, который только что сходил в туалет.
Когда я выхожу из-за угла, Виктор снова сидит за нашим столиком, читая газету.
Он едва удостаивает меня взглядом, но мне хватает и этого, чтобы понять, что он недоволен.
— Ты готов?— спрашиваю я на английском.— Я - да. Этот туалет ужасен, — добавляю я с недовольным видом, изображая заносчивую американку.
Надеюсь, я достаточно убедительна.
Виктор встает, берет меня на этот раз за руку, а не за запястье, его пальцы сплетаются с моими. Этот жест сначала удивляет меня. Но потом я понимаю, что он подыгрывает мне.