Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)
Шрифт:
— Если вы считаете, что это поможет. — Она по-звонила в колокольчик.
Нэш вошел и замер в ожидании.
— Мистер Аллейн хочет с вами поговорить, — произнесла леди О'Каллаган.
Дворецкий почтительно повернулся к полицейскому.
— Пожалуйста, вспомните вечер пятницы, до операции сэра Дерека, — начал Аллейн. — Вы его не забыли?
— Нет, сэр.
— В дом кто-нибудь приходил?
— Да, сэр. Мисс О'Каллаган и сэр Джон Филиппс.
— Верно. Вы не заметили в кабинете пакет в аптекарской упаковке?
— Заметил, сэр. Думаю, его принесла мисс О'Каллаган.
— Именно. Что с ним случилось позднее?
— На следующее
— Он был распечатан?
— О да.
— Как вы считаете, сейчас его можно найти?
— Попробую.
— Не возражаете, леди О'Каллаган? — извиняющимся тоном произнес Аллейн.
— Разумеется, нет.
Нэш торжественно поклонился и вышел из комнаты. Пока он отсутствовал, сохранялось неловкое молчание. Аллейн с отстраненным и почтительным видом не делал попыток нарушить его. Нэш вернулся через несколько минут с коробочкой на серебряном подносе. Аллейн взял ее, поблагодарил дворецкого, и тот удалился.
— Так, — энергично начал инспектор. — Нэш был прав: она распечатана. Посмотрим, что внутри. Одного порошка не хватает. Это не много. — Он положил коробочку в карман и посмотрел на леди О'Каллаган. — Может показаться смехотворным беспокоиться о микроскопической дозе, но такова уж наша работа — тянуть за каждую ниточку. Полагаю, это была последняя попытка мисс Рут заинтересовать сэра Дерека своими лекарствами?
Сесиль снова, прежде чем ответить, помедлила.
— Да. Наверное, так.
— И после того как сэр Дерек оказался в клинике, никакого другого средства не упоминала?
— Право, инспектор, не могу припомнить. Невестка постоянно твердит о лекарствах и пытается убедить знакомых принимать их. Мой дядя, мистер Джеймс Крысбон, уже объяснил это вам. Я знаю, что он выразился достаточно ясно и заявил, что не желает, чтобы вы продолжали расследование в данном направлении.
— Боюсь, ничем не могу помочь.
— Но мистер Крысбон дал вам четкие указания.
— Прошу прощения, если кажусь вам неуместно назойливым, — спокойно заметил Аллейн. На лице Сесиль появилось выражение надменной обиды. — Вы смотрели или читали пьесу Голсуорси «Справедливость»? Она, конечно, старомодная, но лучше меня объяснит положение людей, которые вольно или невольно вступили в отношения с законом. Один из персонажей, адвокат, говорит: как только колесница правосудия пришла в движение, никто не способен остановить ее ход или заставить изменить направление. Это сущая правда, леди О'Каллаган. Вы очень разумно решили передать это трагическое дело в руки полиции. И тем самым пустили в ход сложный, ни от чего не зависящий механизм. И он, если начал работать, не остановится. В качестве полицейского, которому поручено расследование этого дела, я представляю лишь колесико в данном механизме. И обязан продолжать совершать обороты. Не сочтите меня дерзким, если я скажу, что ни вы, ни кто-либо другой из непрофессионалов не в силах затормозить расследование или как-то повлиять на него. — Аллейн внезапно осекся. — Вы все-таки посчитаете меня дерзким. Не мое дело вести подобные разговоры. Прошу меня простить. — Он по-клонился и отвернулся.
— Я все понимаю, — кивнула леди О'Каллаган. — Прощайте.
— О, чуть не забыл! Вопрос касается некоторого действия в клинике.
Сесиль выслушала просьбу без удивления и тревоги и сразу согласилась на все, что предложил Аллейн.
— Вы, конечно, понимаете, что нам бы хотелось, чтобы и мисс О'Каллаган пришла с вами.
— Да, —
— Мне с ней связаться или… может, вы ее попросите?
— Наверное, так будет лучше. Хотя я бы предпочла избавить невестку от ненужных жестоких испытаний.
— Уверяю вас, это убережет ее от более неприятного.
— Боюсь, я вас не понимаю, но тем не менее по-прошу ее прийти.
Выйдя в коридор, Аллейн немедленно наткнулся на мисс Рут О'Каллаган. Увидев его, она издала какой-то звук — то ли от страха вскрикнула, то ли взмолилась о помощи — и тут же метнулась в гостиную. Секунду назад впустивший ее в дом Нэш был шокирован.
— Мистер Джеймсон дома? — спросил его инспектор.
— Мистер Джеймсон больше у нас не работает.
— Неужели?
— Именно так, сэр. Его обязанности, если так можно выразиться, исчерпаны.
— Ясно. Прощайте.
Реконструкция началась
До начала реконструкции у Аллейна оставался час. Он выпил чаю, позвонил доктору Робертсу и, узнав, что тот у себя, опять отправился в маленький дом на Уигмор-стрит: собирался, если удастся, застать анестезиолога врасплох, упомянув о собрании в Ленинском зале. Его впустил тот же слуга-коротышка и провел в уютную гостиную, где его ждал Робертс.
— Надеюсь, не доставил много неудобств, — начал старший инспектор, — но вы же сами приглашали как-нибудь зайти.
— Конечно. — Робертс пожал ему руку. — Рад вас видеть. Прочитали мою книгу? — Он смахнул со стула стопку бумаг и подвинул его инспектору. Тот сел.
— Просмотрел. Не было времени как следует вчитаться, но я заинтересовался. Сегодня спозаранку изучал главу, где обсуждается проект закона о стерилизации. Вы разъясняете суть проблемы лучше, чем любой другой сторонник стерилизации, которого мне приходилось читать.
— Вы так полагаете? В таком случае удивитесь, узнав, что, несмотря на то что толкал это дело со всей присущей мне силой и упорством, я не продвинулся ни на шаг. Лишь пришел к убеждению, что большинство тех, кто рвется заправлять в правительстве нашей страны, надо самих признать невменяемыми. — Он визгливо хохотнул и ожег Аллейна негодующим взглядом.
Тот ограничился недоверчивым, но сочувственным мычанием.
— Я сделал все возможное, — продолжил Робертс. — Влился в определенную группу людей с передовыми взглядами. Они уверяли меня, будто не остановятся ни перед чем, чтобы протолкнуть закон через парламент. Изображали великий энтузиазм. И чем все закончилось? — Анестезиолог сделал ораторскую паузу и закончил с отвращением: — Они просили меня набраться терпения и ждать, пока в Британии не забрезжит рассвет эры пролетариата.
Старший инспектор ощутил себя в глупом положении человека, изо всех сил ломящегося в открытую дверь, тогда как доктор Робертс спокойно в нее входит. В душе Аллейн посмеялся над собой.
— Они называют себя коммунистами, — сердито произнес анестезиолог, — но им дела нет до благосостояния общества. Вчера вечером я присутствовал на их собрании и возмущался. Не нашли ничего более умного и конструктивного, как радоваться смерти министра внутренних дел. — Он запнулся и, как уже случалось раньше, впал в нервозность. — О, я, конечно же, забыл — вы этим как раз и занимаетесь. Томс мне только что звонил и спрашивал, сумею ли я сегодня прийти в клинику.