Убийство в долине Нейпы (сборник)
Шрифт:
Лиз, сидевшая рядом, прервала его:
— Маргарет, мы вам позвоним и сообщим о состоянии Брайанта.
Я поехала дальше, весьма встревоженная происшествием с Брайантом.
Но когда я въезжала в «Аббатство» через опять уже неохраняемые ворота, мое огорчение уступило место совсем иному чувству. Неожиданно мне пришло в голову, что Джаконелло после моего отъезда мог устроить мне проверку и установить, что я живу в «Аббатстве», а затем дать соответствующую команду своему племяннику. Богнор отовсюду убрал своих оперативников, и я чувствовала себя в «Аббатстве» одинокой
В холле меня встретил Хозе. Он сообщил, что обед будет подан через двадцать минут.
— Обедать будете вы и мисс Лурина, — сказал он.
С грустью мы с Хозе обсудили, как не повезло Брайанту, после чего я спросила:
— Скажите, Хозе, а где сейчас находится мистер Грунниген?
За него ответила Лурина. Она так тихо спустилась по лестнице, что ни я, ни Хозе за разговором не расслышали ее шагов.
— Он уехал на вечер в Нейпу, — сказала она. — А зачем он вам? Я нашлась молниеносно:
— Лиз попросила меня сообщить ему о несчастье с Брайантом. Если, конечно, он еще не слышал об этом. Я встретилась с Лиз и Джоном, когда поднималась по холму.
— Я ему уже сказала, — бросила она, уходя в столовую.
Мысль об обеде наедине с Луриной не вдохновляла. Вряд ли я могла ей доверить то, что узнала о Груннигене. Знала она или не знала, что он — преступник, но деньги Джаконелло могли для нее быть дороже моей жизни. Разыскав Груннигена по телефону, она могла вернуть его в «Аббатство».
Когда я вошла в столовую, Лурина уже сидела за столом и читала журнал, в котором печатались светские сплетни.
— Надеюсь, ваш дядя серьезно не пострадал, — сказала я, усаживаясь.
— Он мне не дядя, — огрызнулась Лурина, не взглянув в мою сторону. В ее тоне сквозили ненависть, презрение и скука.
Чувство опасности во мне резко обострилось. Это была не та Лурина, которая в слезах умоляла меня не разглашать ее связь с Груннигеном. Интересно, знает ли на самом деле эта парочка — Лурина и Грунниген — о моем полете к Джаконелло? Здравый смысл подсказывал, что лучше всего не мешкая сесть в машину и убраться отсюда подобру-поздорову, пока не поздно. Но я этого не сделала и продолжала прикидываться наивной.
— Хорошо, — сказала я, — назовем его не дядей, а Брайантом.
Она не ответила. Появился Хозе с мексиканским супом «газпача» и спросил, не желаю ли я вина. Я ответила утвердительно, и он принес бутылку охлажденного шардоне. За супом последовали другие мексиканские блюда, «буччито» и «камалес», но обуревавшая меня тревога не позволяла по достоинству оценить их вкус. Я несколько раз пыталась завести разговор, но в ответ удостаивалась лишь нечленораздельного мычания. Поэтому заканчивали мы обед в полном молчании. Когда настала очередь десерта, Хозе спросил, не подать ли кофе на террасу.
— Вечер сегодня теплый, — сказал он.
Я согласилась, а Лурина промолчала, снова уткнувшись в свой журнал.
Солнце уже опустилось за холмы, близилась ночь, на западе замерцали первые звезды. Воздух благоухал ароматами пиний, эвкалиптов, распустившегося к ночи жасмина. Я думала
К моему удивлению, едва я устроилась поуютнее, на террасе появилась Лурина с привычным выражением смертельной скуки на лице. Она закурила сигарету и уставилась в пространство. Затем, словно нарочно, чтобы удвоить мое волнение, принесший кофе Хозе пожелал нам спокойной ночи и сообщил, что уезжает в кино в Санта-Елену. Я прислушивалась к стрекоту его мопеда, удалявшегося в сторону главных ворот, когда Лурина поднялась со своего места.
— Надо закрыть бассейн, — сказала она, — иначе туда нападает всякая мошкара и жуки. Кроме того, вода остывает за ночь.
Она направилась к борту бассейна, туда, где лежала намотанная на медный стержень нейлоновая парусина. Взявшись за один конец, Лурина обернулась и сказала:
— Работенка для двоих.
— О, конечно, — живо откликнулась я и поспешила ей на помощь.
Покуда я шла, Лурина продолжала держать конец стержня. Я взялась за другой его конец и взглянула на Лурину, ожидая ее указаний. Лицо девицы выражало недовольство — ясно было, что это занятие ей не по вкусу. Я спросила, входит ли укрытие бассейна в круг ее постоянных обязанностей.
— Нет, — ответила она. — Обычно этим занимаются Джон и Лиз. А когда они в отъезде, приходится просить Хозе или еще кого-нибудь, чтобы помогли натянуть это чертово покрывало.
Итак, держась за концы медного стержня, мы пошли вдоль бортов бассейна, постепенно затягивая тканью поверхность. Нейлоновая парусина разворачивалась, громко шурша по бетонным бортам. Когда мы дошли примерно до середины бассейна, я вспомнила — именно этот звук я слышала в ночь убийства Хестер! Должно быть, я остановилась, ибо услышала голос Лурины:
— Ну, что там у вас произошло?
Я очнулась.
— Нет, ничего, все нормально, — ответила я и двинулась дальше.
Однако кое-что действительно произошло: я сделала для себя одно очень важное открытие. Ибо в тот роковой вечер, когда убили Хестер, Груннигена не было дома, Хозе безмятежно спал у себя в комнате, нас в особняке оставалось только четверо — я, Лурина, Джон и Лиз. Чтобы накрыть бассейн, требуются усилия двоих человек. Теперь я знала наверняка, что бассейн в тот вечер накрывали Джон и Лиз. Значит, никого под душем в это время не было, поскольку, возясь с моим дверным замком, я видела Лурину, спускавшуюся по лестнице в кухню. Так почему же в душе была пущена вода? Я могла найти только одно объяснение этому. Лурина оставила воду, чтобы создать впечатление, будто она принимает душ, хотя ее там не было. Она откуда-то возвращалась, чтобы выключить душ, но тут заметила меня и быстро стала снова спускаться вниз по лестнице, надеясь, что я ее не заметила. Куда же она в таком случае отлучалась и зачем ей понадобилась эта хитрость с душем?