Убийство в долине Нейпы
Шрифт:
Было ясно, что он мне не верит и каждое мое слово будет перепроверяться. «Ну что же, желаю удачи», — подумала я.
Он стал писать в своей книжечке, попросив меня обождать. Ожидание показалось мне бесконечным. Затем предложил рассказать все, что я помню о предшествующем вечере. Я сделала это как можно полнее. Сначала я было решила умолчать о ссоре между Джоном и Хестер — не хотелось выступать доносчицей, но затем решила, что все-таки лучше расскажу. Ведь он узнает о скандале, допустим, от Хозе, получится, что я хотела что-то скрыть.
— Они подрались?
— Ну что вы! Нет, нет, ничего похожего.
— Угрожали друг другу?
— Нет.
— А из-за чего, собственно, разгорелся скандал?
Я ответила, что утверждать с уверенностью не берусь, но полагаю, что дело касалось продажи имущества.
— Покойная когда-то была его женой, не так ли?
— Думаю, что так.
— Вы не считаете, что ее приезд к обеду был довольно странным?
Я пожала плечами.
— Ну почему же — она совладелица винзавода, — сказала я. — Думаю, что какие-то дела они могли обсуждать.
— Дела — да, но почему за обедом?
Я понимала его удивление, но посвящать его в подробности не стала.
— Ну, люди как-то пытаются сохранить цивилизованные формы общения, — сказала я.
Он недоверчиво хмыкнул, взглянув в свои записи, и продолжал допрос:
— После того как Хестер покинула дом, где были остальные члены семейства?
Я ответила, что Лурина пошла принимать душ перед сном, а Джон и Лиз, я полагаю, отправились спать наверх последними.
— Я слышала шум воды в ванной, — сказала я, оставив при себе туманное подозрение, что Лиз могла быть одна и в ванной и в спальне, а Джон — где угодно еще, пусть Богнор сам пошевелит мозгами. Но он сразу уцепился за эту неясность.
— Они оба заходили в ванную?
— Я с ними там не была.
Он не стал допытываться дальше, но сделал пометку в блокноте. Затем я рассказала, что слышала какой-то вопль, но приписала его ночной птице и что позднее я видела Лурину, спускающуюся по лестнице.
— Перед криком птицы или после?
— После.
Терпение мое уже иссякало, и мне заранее стало жалко Лурину. Вряд ли Богнор пощадит ее на допросе, его не остановит и горе девушки, только что лишившейся матери, да к тому же самым чудовищным образом. Он ведь и Лурину будет жарить на медленном огне своих вопросов и подковырок. И я добавила ему назло:
— Нет, пожалуй, птица крикнула, едва лишь Лурина вышла из душа.
Следующий вопрос застал меня полностью врасплох. Богнор что-то писал в блокноте, томя меня ожиданием, а затем выпалил:
— Имя Хулио Гарсиа-Санчес вам о чем-нибудь говорит?
Оно мне ни о чем не говорило, но легко было догадаться, кого он имеет в виду.
— Речь, видимо, идет о жертве наезда, когда водитель скрылся?
Он хитро улыбнулся.
— Вы хотите сказать, мадам, что его просто сбили и уехали?
— Я ничего не хочу сказать. Я даже не знаю,
Вместо ответа он задал другой вопрос:
— А где были вы в ту ночь, миссис Барлоу?
Это уже начинало походить на дурной сон. Неужто этот мерзавец хочет связать меня с убийством несчастного сборщика винограда?
— Наверное, после десяти часов вечера я спала в номере мотеля в Сономе.
— Так, — повторил он. — Значит, в номере мотеля. Кто-нибудь может это подтвердить?
— Сомневаюсь, — сказала я ехидно. — Я путешествую одна.
Он изучил свои записи, после чего сказал, что я могу идти.
— Нам хотелось бы получить полный отчет о ваших действиях с момента вашего появления в Калифорнии, включая фамилии каждого, с кем вы имели дело. И укажите время, когда вы оставались одна. — Он определенно издевался надо мной. — Вот такой, значит, отчетик извольте приготовить.
Тут я впервые заволновалась, представив себе, как эта ищейка будет теребить моих гостеприимных хозяев из Клуба воздухоплавания на монгольфьерах. Я шутливо согласилась:
— Хорошо, если до вечера я не уеду в аэропорт, то напишу.
Он воспринял это всерьез.
— Аэропорт? — рявкнул он. — Ни в какой аэропорт вы не поедете! Вы вообще не покинете Калифорнию.
В замешательстве я уставилась на его багровую родинку на лбу. Сам запрет на выезд не очень-то меня огорчил, поскольку я все равно рассчитывала тут задержаться. Но я смекнула, что одним таким допросом не отделаюсь — их будет еще много, и разрабатывать меня будут интенсивно, как будто я — член семьи Сэлдриджей или сотрудница винзавода. Восторга такая перспектива не вызывала, и я решила доказать следователю, что и в самом деле собираюсь уехать, — хотелось проверить, насколько он поддается нажиму.
— Послушайте, офицер, — начала я.
— Старший следователь Богнор, — поправил он.
— Извините, следователь Богнор. Во время убийства я оказалась здесь совершенно случайно. Совпадение. Не более. Я сказала вам абсолютно все, что знаю, поэтому если вы действительно нуждаетесь во мне, в чем я сомневаюсь, то вы всегда сможете позвонить мне в Нью-Йорк и я пришлю письменные, заверенные у нотариуса показания, если вам это потребуется.
Он не затруднил себя ответом и, не отрывая глаз от страничек с записями, сказал:
— Расскажите о мистере Сэлдридже.
Это вывело меня из терпения.
— Как, прямо сейчас? О каком мистере Сэлдридже?
— О Брайанте Сэлдридже. Я хочу знать о ваших личных взаимоотношениях с ним.
Намек был слишком грязным.
— Если я правильно поняла ваш вопрос, — отчеканила я, — то никаких личных отношений у нас с ним нет.
— Вы встречались с ним прежде, до приезда в «Аббатство»?
— Никогда.
— А с мистером Груннигеном в таком случае?