Убийство в доме тетушки Леонии
Шрифт:
Офицеры судебной полиции были готовы. Осталось только отправить тело в морг и предупредить родственников жертвы. И срочно принять решение относительно назначенного на вторую половину дня заседания. Для этого Жан-Пьеру Фушру надо было поскорее посоветоваться с Жизель Дамбер. И заказать в «Старой мельнице» номер, который должен стать его штаб-квартирой.
Но где найти Жизель?
Прежде чем покинуть снова погрузившийся в тишину дом, Жан-Пьер заглянул в комнату, где Марсель Пруст жил в детстве. Там он безуспешно попытался примирить полные детского восторга описания из только что прочитанного им «Свана» с банальностью этого места. Какое разочарование! Все словно скукожилось, волшебный фонарь оказался ничем не примечательной помятой вещицей, занавески поблекли, кровать задвинута в невзрачный альков. И когда он
10
Здесь и далее цитаты из «Комбре» приводятся в переводе Н. Любимовой по изданию: Марсель Пруст. По направлению к Свану. М.: Крус, 1992.
Он машинально посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы, потупив глаза, неподвижно стояла Жизель Дамбер. Комиссар так быстро сбежал с лестницы, что колено не упустило случая напомнить о себе, но он слишком боялся ее упустить. Он ошибался. Как только он выскочил из дома, она пошла ему навстречу и сказала просто:
— Я вас ждала.
Глава 5
Жизель не знала, чему приписать головокружение, охватившее ее на вокзале. Вероятно, сказалось все: и бессонная ночь, и ошеломившее ее сообщение Эмильены, и тот факт, что Жан-Пьер Фушру оказался полицейским, и наконец осознание того, какую угрозу представляют теперь для нее вчерашние события. Эмильена проявила несвойственное ей великодушие, взяла ее под руку, приговаривая:
— Вы совсем бледная, мадемуазель Дамбер. Вам нехорошо? Вот, присядьте на скамеечку…
Жизель повиновалась, не в силах произнести ни слова.
— Ох, какой это был ужас, вы себе представить не можете, обнаружить там… — снова затараторила Эмильена. — Я было подумала, что это вы. — И она вздрогнула. — И потом, что же нам делать сегодня вечером? Там полиция. Нельзя проводить заседание в доме.
Жизель совсем поникла на скамейке. Эмильена заметила ее состояние.
— Может, хотите чего-нибудь выпить в кафе «У вокзала»?
Ни за что на свете Эмильена не сказала бы «У Германтов» — недавно старое заведение приобрело новое пышное название. Но Жизель нимало не волновали проблемы ономастики. Ей удалось выдавить из себя:
— Нет, спасибо, я бы предпочла… пройтись.
— Пройтись? Посмотрите, в каком вы состоянии! — возмутилась Эмильена.
— Я хочу пройтись, — повторила Жизель. — И пожалуйста, приглядите за моей сумкой, — добавила она, понимая, что, отклоняя все предложения Эмильены, рискует задеть ее самолюбие.
Эмильена не возражала — лишь бы Жизель обещала чего-нибудь поесть. Жизель пообещала, поднялась и бездумно побрела по липовой аллее. На первом перекрестке она свернула направо, решив идти по променаду. Там и сям виднелись старинные развалины, дорога полого спускалась к Луару. Скоро она очутилась на узенькой улочке, которая шла вдоль берега и упиралась в улицу Дев. Она не обращала внимания ни на крошечные садики, окруженные старыми стенами, сложенными из покрытых мхом камней, которые она так любила, ни на громоздящиеся одна над другою шиферные и черепичные крыши, складывавшиеся в красно-серую мозаику, словно подвешенные вокруг церковной колокольни. Несмотря на шерстяное пальто и довольно теплую погоду, ее знобило, пока она брела, понурившись, не разбирая дороги, до Кателанского луга. Жизель толкнула деревянную калитку и пошла по тропинке, ведущей к Дому стрелков. Дойдя до берега, она опустилась
С одной стороны, совершенно немыслимо признаться, чтоб именно она насыпала в варенье из лепестков роз — то самое, что Аделина Бертран-Вердон вкушала каждый вечер, — не объясняя, где и как она сама провела предыдущую ночь. С другой — ей нужно было алиби. Также необходимо было обойти некоторые факты и при этом, не виляя, рассказать все, что ей известно. На кон поставлена ее жизнь.
Жизель закрыла глаза и оперлась головой о кирпичную стену. Тут же перед ее мысленным взором словно в сарабанде заплясали пестрые образы. Надо бы привести все это в порядок, прежде чем принять решение. Она сосредоточилась на обстоятельствах, которые привели ее сюда. История с Селимом обвилась, словно сорняк, вокруг ее совершенно необычных отношений с Эвелиной. Эвелина… Они встретились три года назад, чуть ли не в этот же самый день. В пять часов вечера она вышла из отдела рукописей одновременно со старой дамой — седые волосы уложены волосок к волоску, искрящиеся голубые глаза, широкий клетчатый плащ, палка с серебряным набалдашником, — словно сошедшей со страниц английского детектива.
Они одновременно оказались на самом верху лестницы — тут вдруг ноги старушки подогнулись, палка с грохотом покатилась вниз по мраморным ступеням, а сама она, завертевшись в нелепом пируэте, кувыркнулась вниз. Сердце Жизель, когда она бросилась следом за старой дамой, бешено колотилось от страха. Они оказались внизу практически в одно время, и Жизель протянула ей дрожащую руку, пробормотав:
— Разрешите вам помочь…
— Спасибо, все в порядке, — с достоинством ответствовала старая дама. — Кажется, я ничего не сломала, — храбро добавила она, поднимаясь.
— Но вы поранили руку, — настаивала Жизель, заметив тонкую красную струйку, сбегающую вдоль тонких, слегка скрюченных от старости пальцев.
— Пустяки, царапина, не стоит беспокоиться.
Служащий Национальной библиотеки, издалека наблюдавший за этой сценой, решил принять в ней участие — убедившись, что не рискует быть замешанным ни в какую историю.
— Вам надо пойти в больницу…
— В самом деле. Неизвестно, что может быть после падения, — добавила Жизель. — Позвольте, я вас провожу. Меня зовут Жизель Дамбер.
— Эвелина Делькур. Это очень любезно с вашей стороны. Но лучше я возьму такси.
Однако Жизель умела быть настойчивой. Как будто сама судьба велела ей присмотреть, чтобы незнакомка благополучно добралась до дома. Старая дама снова заговорила:
— Боюсь, что если я слишком задержусь, Катиша станет беспокоиться.
Услышав это имя, Жизель тут же представила себе старую немощную русскую княгиню, с нетерпением ожидающую возвращения своей подруги в квартире, где все напоминает о царской России.
— Может быть, вы ей позвоните? — предложила она.
Эвелина Делькур рассыпала жемчужинки смеха, сразу помолодев лет на пятьдесят.
— Не думаю, что она снимет трубку. Она умеет открывать двери, прыгать в окно и одним взглядом давать понять, в каком она настроении. Но она не умеет разговаривать по телефону. Катиша — голубая персидская кошка.
Ныне Катиша давала знать о своих изменчивых — и многочисленных — настроениях в квартирке Жизель на улице Плант. Однако их первая встреча была неудачной. Уговорив Эвелину пойти к врачу наложить швы, Жизель затем проводила ее до дома на площади Нотр-Дам-де-Виктуар. Катиша поторопилась спрятаться под диваном и отказалась показать незнакомке даже кончики усов. Но этот день положил начало большой дружбе между старой дамой и молодой девушкой. Впоследствии Жизель регулярно заходила к Эвелине — попить чайку, поболтать, послушать музыку. В отличие от большинства своих сверстников она чувствовала себя уютно с людьми старше себя. Она любила слушать их воспоминания об утраченном времени. Ей нравился голос Эвелины, которая преподавала музыку в консерватории, встречалась со многими людьми искусства и умела рассказывать. Однажды она решилась на откровенность: