Убийство в доме викария
Шрифт:
Мельчетт — человек, умудренный опытом. Он знает, что единственный способ обращения с разгневанной дамой средних лет — это выслушать ее до конца. Когда она выскажет все, что хотела сказать, появится хотя бы небольшая вероятность, что она услышит и то, что вы ей скажете.
Речь миссис Прайс Ридли снова полилась неудержимым потоком:
— Как можно допускать подобное хулиганство? Его надо пресекать! Звонить даме домой и оскорблять ее, да, оскорблять! Я не привыкла терпеть такие оскорбления. После войны нравственность так упала, все распустились —
— Согласен, — поспешно ввернул полковник Мельчетт. — Расскажите, что именно произошло?
Миссис Прайс Ридли сделала глубокий вдох и снова заговорила:
— Мне позвонили…
— Когда?
— Вчера днем — точнее, ближе к вечеру. Около половины седьмого. Я подошла к телефону, ни о чем не подозревая. И на меня тут же посыпались грязные оскорбления, угрозы…
— А в каких словах это выражалось?
Миссис Прайс Ридли слегка порозовела.
— Я отказываюсь их повторять.
— В нецензурных выражениях, — сообщил констебль, слегка приглушая свой рокочущий бас.
— Вы услышали площадную брань?
— Смотря что называть площадной бранью.
— А вы поняли, о чем идет речь? — спросил я.
— Разумеется, поняла.
— Значит, никакой грубой брани не было, — сказал я.
Миссис Прайс Ридли подозрительно взглянула на меня.
— Утонченная леди, естественно, не может быть знакома с грубой бранью, — пояснил я.
— Да нет, никаких дурных слов не было, — сказала миссис Прайс Ридли. — Вначале я даже попалась на удочку. Приняла за обычный разговор. Потом это… э-э… лицо перешло к личным оскорблениям.
— Оскорблениям?
— Да, это были ужасные оскорбления. Я так перепугалась!
— Угрожали вам, да?
— Да. А я не привыкла, чтобы мне угрожали.
— А чем они вам угрожали? Речь шла о телесных повреждениях?
— Этого бы я не сказала.
— Боюсь, миссис Прайс Ридли, что вам придется быть несколько более откровенной. Чем именно вам угрожали?
Миссис Прайс Ридли явно не хотелось отвечать на этот вопрос.
— Точно не могу вспомнить. Я так переволновалась. Но под конец, когда я была уже совсем вне себя, этот негодяй расхохотался.
— Голос был мужской или женский?
— Голос дегенерата, — авторитетно заявила миссис Прайс Ридли. — Неестественный, я бы сказала. То грубый, то писклявый. Очень странный голос.
— Наверно, обычный розыгрыш, — утешил ее полковник.
— Если и так, то преступный розыгрыш — у меня мог случиться разрыв сердца!
— Мы постараемся все выяснить, — сказал полковник. — Верно, инспектор? Проверьте, откуда звонили. Вы не могли бы сказать нам более определенно, что он говорил, миссис Прайс Ридли?
В глубине души миссис Прайс Ридли началась жестокая борьба. Скрытность боролась с мстительностью. Мстительность возобладала.
— Конечно, это должно остаться между нами, — начала она.
— Разумеется!
— Это существо сказало — я вряд
— Ничего, ничего, — ободряюще вставил полковник Мельчетт.
— Вы зловредная старая сплетница! Я, полковник Мельчетт! Я — старая сплетница! Но на этот раз вы зашли чересчур. Скотленд-Ярд вас притянет к суду за клевету.
— Понимаю, как вы разволновались, — заметил полковник Мельчетт, покусывая усы, чтобы скрыть улыбку.
— Попридержите язык, а то вам будет худо, и очень худо. Не могу вам передать, с какой угрозой это было сказано. Я еле выговорила: «Кто вы?», вот так, и голос ответил: «Мститель». Я слабо вскрикнула. Слово прозвучало так жутко. А потом — потом оно засмеялось! Засмеялось! Это я точно слышала. И все. Я слышала, как оно повесило трубку. Конечно, я тут же позвонила на коммутатор, узнать, откуда звонили, а они сказали, что понятия не имеют. Вы же знаете, какие там барышни. Ужасающе грубые и черствые.
— О да, — сказал я.
— Я просто лишилась сил, — продолжала миссис Прайс Ридли. — Нервы были так взвинчены, что, когда в лесу раздался выстрел, я буквально подскочила на полметра, уверяю вас. Можете себе представить!
— Выстрел в лесу? — насторожился инспектор Слак.
— Я была в таком состоянии, что он мне показался выстрелом из пушки. О, воскликнула я и без сил упала на софу. Клара была вынуждена принести мне стаканчик терносливовой наливки.
— Ужасно, — сказал Мельчетт. — Ужасно. Для вас это было тяжкое испытание. Выстрел был очень громкий, как вы сказали? Как будто стреляли поблизости?
— Мне это показалось, у меня нервы не выдержали.
— Конечно. Я понимаю. А в какое время вы слышали выстрел? Нам нужно знать, чтобы проследить, кто звонил.
— Примерно в половине седьмого.
— А более точно вы не могли бы сказать?
— Видите ли, маленькие часы у меня на камине только что отзвонили половину часа, и я сказала себе: «Эти часы опять спешат». (Часы и вправду убегают.) Я посмотрела на свои часики, и на них было всего десять минут седьмого, но, когда я поднесла их к уху, оказалось, что они стоят. Тут я подумала: «Что ж, если эти часы спешат, я через минуту-другую услышу звон на церковной колокольне». Но тут, как назло, зазвонил телефон, и у меня все из головы вылетело. — Она замолчала, еле переводя дух.
— Что ж, это достаточно точно, — сказал полковник Мельчетт. — Мы все для вас сделаем, миссис Прайс Ридли.
— Вы просто считайте это глупой шуткой и больше не тревожьтесь, миссис Прайс Ридли, — добавил я.
Она холодно посмотрела на меня. Я понял, что происшествие с фунтовой бумажкой еще не позабыто.
— Диковинные вещи творятся у нас в деревне последнее время, — сказала она, обращаясь к Мельчетту. — Диковинные вещи, иначе не скажешь. Полковник Протеро собирался ими заняться, и что же с ним сделали, с бедняжкой? Может, настал и мой черед?