Убийство в храме Астарты
Шрифт:
Хейдон не обратил на него ни малейшего внимания.
– В центре рощи должен был возвышаться храм, - продолжил он.
– Храмов я содержать не могу, но позволил себе осуществить собственную маленькую фантазию.
В этот момент мы вышли на небольшую поляну посередине рощи. В центре поляны находилось нечто, отдаленно напоминавшее каменный домик. Диана Эшли подняла вопросительный взгляд на Хейдона.
– Я назвал его кумирней, - пояснил он, - кумирней, или "Храмом Астарты".
Он приблизился к домику. Внутри на грубовато сделанной эбеновой
– Астарта финикийская, - объявил Хейдон, - богиня луны!
– Богиня луны!
– воскликнула Диана.
– Давайте устроим сегодня вечером в ее честь настоящую оргию. Наденем маскарадные костюмы, придем сюда и при лунном свете совершим ритуалы в честь Астарты!
Я сделал инстинктивное движение уйти, и Эллиот Хейдон, двоюродный брат Ричарда, быстро обернулся ко мне:
– Вам все это не нравится, падре?
– Нет, - сурово отрезал я, - не нравится.
– Но ведь все это лишь дурачество, - заметил он, снисходительно разглядывая меня.
– Дик не может знать, где на самом деле находилась священная роща. Это просто его фантазия, ему нравится так думать. Во всяком случае, если бы это было:
– Если бы это было?:
– Ну вы-то, - неловко рассмеялся он, - вы-то не верите в такого рода вещи? Вы - приходской священник.
– Не уверен, что в этом качестве мне не следует верить в подобное, ухмыльнулся я.
– Впрочем, я знаю только одно: как правило, я не очень чувствителен к общей атмосфере места, но как только я вступил в рощу, я тотчас почувствовал присутствие некоего зла и опасности вокруг.
Эллиот непроизвольно взглянул через плечо.
– Да, - согласился он, - здесь что-то неладно. Понимаю, что вы имеете в виду, но, боюсь, ваше воображение слишком уж разыгралось. Не правда ли, Саймондс?
Доктор помолчал секунду-другую, а затем тихо произнес:
– Не нравится мне все это. Не знаю почему. Но так или иначе - не нравится.
Тут ко мне подбежала Виолет Маннеринг:
– Мне страшно, - хныкала она, - я боюсь оставаться здесь. Давайте быстрее уйдем отсюда.
Мы с ней пошли первыми, за нами двинулись остальные. Лишь Диана Эшли задержалась. Обернувшись, я увидел, что она стоит перед храмом, или кумирней, и горящим взглядом неотрывно смотрит на изображение богини.
День выдался чудесный, было необычно жарко, а поэтому к предложению Дианы Эшли о костюмированном бале все отнеслись благосклонно. Начались обычные перешептывания, смех и лихорадочное шитье втайне от остальных. Когда мы вышли к ужину, раздались принятые в таких случаях восторженные возгласы. Роджерс с женой нарядились неандертальцами, объясняя недостатки в костюмах нехваткой каминных ковриков. Ричард Хейдон объявил себя финикийским матросом, а его кузен - атаманом разбойников. Доктор Саймондс предстал шеф-поваром, леди Маннеринг - больничной сиделкой, а ее дочь черкешенкой. Меня самого бурно приветствовали как монаха. Диана Эшли вышла к ужину последней,
– Незнакомка!
– объявила она.
– Вот кто я. А теперь, ради бога, поспешим к столу.
После ужина мы вышли из дома. Вечер был прелестным - бархатисто-теплым. Всходила луна.
Мы гуляли, болтали, и время летело быстро. Через час мы случайно обнаружили, что Дианы Эшли среди нас нет.
– Наверняка отправилась спать, - решил Ричард Хейдон.
– О нет, - покачала головой Виолет Маннеринг, - я видела, как четверть часа тому назад она пошла туда, - и она 'показала рукой на рощу, черной тенью встававшую в лунном свете.
– Интересно, что у нее на уме, - вслух задумался Ричард Хейдон, клянусь, какие-нибудь дьявольские шутки. Пойдемте, взглянем.
Немного заинтригованные, мы всей группой направились в рощу. Мне стало немного не по себе, с каждым шагом я испытывал все более сильное и необъяснимое нежелание проникнуть за эту черную, невесть что предвещающую стену деревьев. Я почти физически ощущал силу, удерживающую меня. И яснее, чем раньше, я почувствовал изначальную греховность этого места. Думаю, что кое-кто из гостей испытывал те же чувства, что и я, хотя и не хотел сознаться в этом. В зыбком лунном свете казалось, что стволы деревьев сомкнулись, не желая пропускать нас.
Бесшумная днем роща сейчас была вся наполнена множеством шепотков и вздохов.
Объятые внезапным ужасом, мы взялись за руки и медленно, кучкой стали продвигаться вперед.
Но вот мы, наконец, достигли желанной поляны в центре рощи и в изумлении остановились как вкопанные: на пороге кумирни, укутанная в прозрачную ткань, стояла переливающаяся светом фигура. Над ее головой из черной копны волос поднимались два полумесяца.
– Мой бог!
– воскликнул Ричард Хейдон, и у него над бровями проступили капельки пота.
Виолет Маннеринг оказалась зорче:
– Это же Диана! Однако что она с собой сделала? Она же сама на себя не похожа!
Между тем фигура у входа в храм подняла руку и, сделав шаг вперед, глубоким приятным голосом возвестила:
– Я - жрица Астарты! Остерегайтесь приближаться ко мне, ибо смерть таится в моей руке.
– Не надо, дорогая, - запротестовала леди Маннеринг.
– Вы пугаете нас. Нам в самом деле страшно.
Хейдон бросился к ней:
– Бог мой, Диана! Ты прекрасна!
Мои глаза попривыкли к лунному свету, и я уже видел все более отчетливо. Диана действительно, как сказала Виолет, преобразилась. Лицо обрело явно восточные черты, в глазах светилась жесткая решимость, а на губах играла столь странная улыбка, какой я у нее никогда не видел.
– Осторожней!
– предупредила она.
– Не приближайтесь к богине! Любого, кто прикоснется ко мне, сразит смерть!
– Ты великолепна, Диана, - воскликнул Хейдон, - только, пожалуйста, прекрати это. Так или иначе, но мне: мне не нравится это.